– Не думаю, что это разумно, – наконец сказала она. – Твой отец…
– Решаю здесь я, – прервал юноша, и Делия подивилась его безапелляционности.
– Тогда почему ты не сказал этого при нем? – нахмурившись, спросила она.
– Наверное, потому, что уважаю его, – смущенно объяснил Майк, – и редко противоречу… Но, учитывая беду, которая нависла надо мной, – уныло продолжал юноша, – я действительно хочу, чтобы вы помогли мне. Я думаю, что, если поставлю отца перед фактом, он не станет возражать. Клянусь вам, я не совершал ту кражу со взломом! Я был…
– Майк, – решительно прервала Делия, – я возьму твое дело, но только при условии, что отец даст согласие. Поговори с ним еще раз, скажи, что доверяешь мне, что со мной тебе легче найти общий язык, чем с пожилыми людьми, а завтра приезжай. В десять утра подойдет?
Парень неохотно согласился, Делия положила трубку и задумалась, представляя себе новую семейную сцену. Что бы ни сказал Майк, вряд ли отец согласится, чтобы она защищала его сына. Антипатия Барри к деловым женщинам слишком сильна.
Работы было много; вскоре она забыла об Уолтменах и вспомнила о них лишь дома, когда уже легла в постель. Ничего удивительного, что сначала Делия подумала о старшем.
Барри произвел на нее поразительное впечатление. У нее давно выработался определенный рефлекс на мужчин, а именно неприязнь к типам высокомерным, стремящимся повелевать и не выносящим женщин, делающих успешную карьеру. Старший Уолтмен как раз и был одним из них.
Но тогда почему же она готова поддаться его обаянию? Это может стать опасным, особенно если Майку удастся переубедить отца. При мысли о новой встрече с Барри у нее мурашки побежали по спине. Боже, какая глупость! Нет, это совершенно невозможно.
Она решительно переключилась на Майка. Давно ли он живет без матери? Если давно, это многое объясняет. Был ли он трудным ребенком? Надо будет изучить биографию молодого человека, который рискнул обратиться к ней за помощью… вопреки воле отца.
На следующее утро, когда часы показывали без нескольких минут десять, секретарша сообщила, что в приемной ожидает мистер Уолтмен.
– Впустите, – тут же сказала Делия, довольная, что Майк сумел-таки переубедить отца. Однако ее улыбка тут же увяла, когда в комнату вошел Уолтмен-старший.
Зная, чего от него можно ожидать, Делия сразу же перешла в нападение:
– Если вы приехали, чтобы запретить мне взять дело Майка, то должна предупредить: вы совершаете роковую ошибку. Ваш сын доверяет мне и…
– Вы даром тратите время. Делия нахмурилась.
– Сомневаюсь! Я верю Майку. Сегодня Барри Уолтмен был в темно-сером костюме, подчеркивавшем его сильную, стройную фигуру. Однако Делия не сделала ошибки и не позволила себе вспомнить, насколько притягательным показался ей этот мужчина.
– Я приехал не для того, чтобы ссориться с вами, Бейсингер, – спокойно сказал он. – Вы можете взять дело Майка. – Темные глаза внимательно следили за ее реакцией. Они были такими черными, что радужная оболочка сливалась со зрачком.
– Не понимаю… – Боевой запал сам собой угас, и Делия почему-то подумала о том, как сегодня выглядит.
Платье из изумрудно-зеленого хлопка, в тон глазам, делало ее еще моложе. Распущенные волосы падали на плечи тяжелыми волнами, отливавшими золотом. Конечно, ни одна деталь не укрылась от зоркого взгляда нежданного посетителя.
– И что же заставило вас передумать?
– Майк еще раз напомнил мне, что он совершеннолетний и может сам принимать решения, – сухо ответил Уолтмен. – Правда, меня это не слишком убедило. За свою недолгую жизнь он успел сделать несколько серьезных ошибок.
Глаза визитера с трудом оторвались от женских губ и двинулись ниже, к высокой груди, четко обрисованной тонкой зеленой тканью. Несомненно, он делает это нарочно, пытаясь смутить меня, подумала Делия.
– Если вы собираетесь использовать секс как оружие, то вас ждет разочарование, – холодно предупредила она, чувствуя, как возбуждена, и моля Бога, чтобы гость не заметил ее состояния.
– Кто говорит о сексе? – иронически улыбнувшись и приподняв бровь, поинтересовался Барри.
– Мне не нравится, как вы смотрите на меня, мистер Уолтмен. Честно говоря, я нахожу ваше поведение оскорбительным!
Никогда в жизни Делия не говорила так резко с выгодным клиентом – тем более с отцом клиента, – но в этом человеке было нечто такое, что заставляло ее терять голову. Неужели все депо лишь в том, что она не хочет дать себя в обиду? Или ее пугает собственная сексуальность, которую Уолтмен разжигал в ней, не прилагая никаких усилий?
Он улыбнулся шире, обнажив белоснежные зубы.
– Бейсингер, я мужчина из плоти и крови, любующийся красивой женщиной. Если вам чудится нечто большее, то тем самым вы только подтверждаете мои подозрения.
– Что это значит? – гневно вскинула голову Делия.
– Разве не все женщины одинаковы? – насмешливо спросил он. – Особенно постоянно окруженные мужчинами. Догадываюсь, что мысль о семейной жизни и нескольких детях, цепляющихся за вашу юбку, вызывает у вас отвращение. Вы зарабатываете хорошие деньги, можете иметь столько любовников, сколько захотите. Кое-кого из мужчин возбуждает связь с деловой женщиной, но я не из их числа.
Представив себе, чем может закончиться этот разговор, Делия сжалась.
– Я не собираюсь обсуждать с вами эту тему, мистер Уолтмен. Вы неисправимы. Думаю, будет лучше, если вы уйдете.
Понимая, что теряет шанс получить выгодное дело, но не желая выслушивать оскорбления, Делия подошла к двери, открыла ее и с изумлением увидела притихшего в приемной Майка.
Однако не успела она вымолвить хоть слово, как дверь снова плотно закрылась, и сделала это рука куда более уверенная и сильная, чем ее собственная. Делия в ярости обернулась.
– Какого черта вы себе позволяете?
– Доказываю вам свою правоту, – пробормотал Барри. В ту же секунду одна рука обхватила ее спину, другая – затылок, и Делия оказалась прижатой к сильному телу мужчины. Губы Уолтмена в мгновение ока нашли ее рот.
Делию так ошеломило внезапное нападение, что на несколько секунд она оцепенела и позволила себя целовать, хотя это было чистейшим безумием. Когда же наконец пришла в себя, начала вырываться, молотить кулачками в твердокаменную грудь и по плечам, ее привело в смятение пламя желания, горевшее в черных глазах Уолтмена. Но еще больше напугала проснувшаяся собственная чувственность – пылкая и неукротимая.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он отпустил Делию.
– Прекрасно, Бейсингер, – насмешливо изогнул губы Уолтмен. – Вы не слишком торопились оттолкнуть меня.
