— Я не ошибся, Виктория Романовна Громославова.
Настала моя очередь смутиться.
— Это… мой старый псевдоним. Я его еще в старших классах придумала. Теперь у меня другой.
— И голова тоже новая? — живо заинтересовался несносный тип. Я мысленно напомнила себе, что не стоит реагировать на глупые подначки. Тролль только и ждет, когда ему ответят, не важно — что. У него на все заготовлены пять вариантов ответа, а то и десять. Гость заметно огорчился. Наверное, что-то уж очень неприятное держал в заготовке. Впрочем, разочарование на его лице быстро сменилось знакомым ехидно-злым выражением.
— А теперь, дорогуша, навостри свои симпатичные ушки. Я собираюсь сообщить тебе нечто важное. И наше общее благополучие зависит от того, согласишься ли ты сразу или еще поломаешься.
— Наше благополучие? — повторила я медленно. Это уже, знаете ли, не пафос, а форменный абсурд.
Мужчина задумчиво кивнул:
— Ладно, благополучие на кону твое. Мне просто придется приложить больше усилий, если ты заартачишься.
— Вы уже скажете, в чем вообще дело? А то подводка больше не интригует. Уж больно затянуто.
Теперь мужчина был не просто огорчен, кажется, я заметила в его глазах отчаяние. Правда, оно быстро растворилось во тьме мрачного взгляда.
— Проклятье, — вздохнул гость. — Я повторил сцену из пролога почти полностью. Ты безнадежна! — он тряхнул головой и вдруг мерзко усмехнулся: — Но есть плюс, пончик: ты уже сама умоляешь меня о том, чтобы я тебе все рассказал.
Я прикрыла глаза. Спокойствие, Вика, только спокойствие. Может, это тоже какая-нибудь сцена. Из первой главы или из второй…
Вот совершенно не помню, чтобы так откровенно затягивала бессмысленные диалоги ради сомнительных шуток!
— Попробуем по-другому, — предложила я. — Назовите свое имя.
Повисла пауза. Затем мужчина с явной неохотой объявил:
— Ренвенаренрих Иллириос Карсагилерин.
Я изо всех сил постаралась сохранить серьезное выражение на лице.
— Простите?
Он повторил с совершенно непроницаемым видом. И предупредил:
— И я не эльф.
— Да я скорее на лекарство подумала бы…
— Между прочим, имя придумала ты. Может, болела?
Я вздохнула. Имя должно было бы мне запомниться. Уж такое-то! Мне даже казалось, что я действительно могла бы что-то подобное придумать. Пыталась же я написать эпическое фэнтези в старших классах, вдохновившись «Властелином колец» Толкина…
И забыть, кстати, могла. Есть у меня такая плохая черта: умудряюсь иногда запамятовать имя персонажа, даже если уже половину книги написала. Второстепенных, конечно, которые не очень часто появляются. Поэтому приходится делать списки к каждой истории. На всякий случай, мало ли.
Ранвен-зазнайка мне так и не припомнился. Хотя, казалось бы: как такого можно было забыть?!
— Покороче нельзя? — поинтересовалась я.
— А вот стоило бы заставить тебя каждый раз произносить еще и с титулом, — мрачно буркнула жертва авторской тяги к возвышенному. — Но так мы точно и через год до главного не доберемся. Так и быть, зови Ренрихом.
Я с серьезным видом покивала. Он подозрительно прищурился.
— Ты, кажется, до сих пор не поняла главного, белочка. Я — герой отрицательный, нормами морали не стеснен, не погнушаюсь прибегнуть к крайним мерам. Дай только повод. И винить потом будет некого, кроме тебя. Потому что я — твое творение. И раз уж ты натворила, придется довести дело до конца.
Раздался хлопок, резко запахло паленой шерстью. Прямо перед отрицательным героем из дымного облака выпрыгнул дымокот, воинственно задрав распушенный хвост. И цапнул страшного и ужасного за палец ноги. Ренрих взвыл и, судя по интонации, выругался. На каком-то своем, не-эльфийском.
Кот запрыгнул ко мне на колени и зашипел в сторону неприятного посетителя: мол, не забывайся, чувствуй себя, как в гостях и веди соответственно.
— Что за исчадье демоновой бездны?! — вспомнил русский язык Ренрих.
— Это дымоватый кот, — пояснила я, глядя, как мужчина с опаской поджимает подозрительно серые пальцы. То ли, он весь такой бледный, потому что недописанный, то ли замерз, пока по лесу шел… Надеюсь, в сапогах, а не без них!
— Какой кот? — недоуменно переспросил Ренрих, заметивший мой взгляд и демонстративно изобразивший гордое пренебрежение: мол, мы, независимые отрицательные герои, не мерзнем и не страдаем от боли, тебе показалось. Вот, правда-правда, показалось.
Детский сад, в общем. Штаны на лямках.
— Дымоватый, — спокойно пояснила я. — Вообще-то, я собиралась написать «дымчатый», но опечаталась.
— В твоем духе!
— А потом решила, что так даже интересней.
Я перехватила дымокота под брюшко и посадила себе на колени, почесала под подбородком. Кот довольно заурчал. Правда, урчание вышло какое-то уж очень бурное… А, это просто желудок Ренриха решил поучаствовать в беседе и продемонстрировать, что персонажи тоже испытывают голод.
— Возьмите плед, — сказала я гостю. — Я сейчас принесу кофе.
Дымокота я оставила охранять кресло-качалку. На случай, если подлый вторженец решит захватит любимый предмет мебели. Ренрих следил за моими передвижениями настороженно, хоть и не возражал. Попросту направился за мной на кухню.
Его присутствие немного раздражало. Я старалась делать вид, что меня это нисколько не беспокоит. Достала кружки, с удивлением обнаружила в навесном шкафу банку с грушевым повидлом и две пачки песочного печенья в обертке из желтой бумаги — «К чаю» и «Лимонное». Производство все того же «г. Сиреневска». Я поискала дату изготовления и нашла загадочное «21.17», а также неровно пропечатанную надпись: «Хранить в сухом месте. Употреблять с чаем и удовольствием». Невольно улыбнулась и тут же услышала короткий вздох. Вспомнила о присутствии Ренриха. Взглянула в его сторону. Мужчина стоял, привалившись плечом к дверному косяку и наблюдал за тем, как я заливаю в кружки кипяток. Заметив, что я на него смотрю, он нахмурился и, криво усмехнувшись, удалился. Должно быть, вернулся в гостиную, к камину. Все же, мерз, наверное. Или заподозрил, что я могу потребовать помощи в сервировке в обмен на кофе. Пришлось взять в руки чашки, сахарницу, пристроить на сгибе локтя вазочку с печеньем. Когда я зашла в гостиную, Ренрих стоял напротив кресла-качалки и, с ненавистью рассматривал дымокота. Еще не заметив меня (хотя запах кофе должен был привлечь его внимание), процедил:
— Пошел вон, зверюга!
— Он здесь живет, — заметила я. — В отличие от вас.
С этими словами я всучила ему чашку кофе. Дымокот возмущенно зашипел. В том смысле что: будем мы тут еще продукты тратить на всяких недописанных!
— Хватит мне выкать, — с досадой отозвался мужчина. — Можно подумать, это поможет.
Я сгрузила печенье и сахар на столик, сходила еще за повидлом, которое переложила в хрустальную вазочку. Приподняла дымокота, достала из-под него плед, протянула гостю. Указала ему же на деревянный стул в дальнем углу. Хочет пить кофе с комфортом — пусть позаботится о себе!
И только после этого я спросила:
— Поможет в чем?
Ренрих уже уселся на стул, не особо аккуратно укрывшись пледом. Теперь мужчина вовсе не выглядел грозно, и стало видно, что он действительно мерзнет, несмотря на близость камина.
— Ты должна дописать мою историю, неужто не ясно? Будто я мог прийти к тебе по другому поводу!
В общем, чего-то подобного я и ожидала. Действительно, стоило ли искать автора только чтобы высказать ему свое недовольство по поводу незавершенной истории? Помогать в ответ на хамство я не собиралась. Вообще не люблю, когда на меня давят, да еще сразу начинают с хамства, хотя, в сущности, результат-то важен больше не мне, а оппоненту. Но… как автор, я чувствовала некоторую причастность к тому, что сидевший передо мной Ренрих был… такой вот непоследовательный и плосковатый. Я ведь автор, да?
Вот только… явился один, значит: могут нагрянуть и остальные недовольные! Одному историю допиши, другим — сюжет переиграй… Так мне совсем житья не будет!
