— Нет, спасибо, — заулыбалась Николь.
Какие милые люди здесь работают. Николь направилась к резным деревянным дверям, из-за которых доносились приглушенные звуки музыки.
— Извините, мисс…
— Я же сказала, что это не мое. — Николь с улыбкой обернулась.
— Вас просят задержаться. — Официантка растерянно хлопала глазами, делая неопределенный жест куда-то назад.
Николь скользнула недоуменным взглядом ей за спину. Сердце упало. По одной из парадных лестниц к ней спешили несколько охранников, впереди них, придерживая кобуру, поднимался полицейский. Увидев, что она их заметила, полицейский ускорил шаг, показывая, чтобы Николь оставалась на месте.
Охнув, Николь отпрянула к деревянным дверям. Дернула тяжелую ручку. Большой зал, полный народу: неторопливые движения, мягкая музыка небольшого оркестра. Вперед, как можно быстрее! Но не бегом. В толпу, в самую середину. Удивленные взгляды. Улыбаться. Прижать локти. Где же у них выход?.. Несколько дверей. Правая, наугад. Не заперто! Коридор. Одинаковые двери по обе стороны. Черт, закрыто! Скинула туфли. Ковер какой мягкий… Еще одна дверь… Есть! Открыто. Но вместо комнаты полированные ступени вниз. Что делает лестница за дверью? Узкая, деревянная. Наверное, для прислуги. Всего два пролета — и тупик. Не может же быть лестницы в никуда! Ладно, разберемся. Что наверху? Пока вроде бы тихо. Может, вернуться? Но полицейский уже вполне мог добраться до коридора. Вот она, дверь! Высокая, замаскированная под гобелен. Только бы открыто… Скользнула в туфли. Убрала волосы со лба. Я обворожительна и спокойна. Я гостья. Не подскажете, где туалет. Натянула улыбку. Дверь на себя.
Слава богу, никого нет! Николь осторожно прикрыла за» собой бесшумную тяжелую дверь. Тщетно поискала задвижку. Может, подпереть чем-нибудь? И что за глупости лезут в голову. Ты еще баррикады сооруди. Куда это она попала?
Большая полутемная комната, освещенная камином и парой неярких светильников. Два массивных кресла с высокими спинками, развернутые к огню. А кругом книги, книги… И картины висят. Да это же карты! Географические карты. Кажется, они сделаны от руки и украшены фигурами мифических существ: морской дракон, кракен, русалка. А на черно-белых грифельных рисунках — дома, замки, пагоды, беседки. И фотографии каких-то очень красивых коттеджей. Странное место.
Вот так влипла! Николь отошла к стене, подальше от двери, и тихо осела на пол. Что же теперь делать? Здравый смысл подсказывал ей, что они не успокоятся, пока ее не найдут. И чем позже это произойдет, тем больше вероятность паники и шумихи. Еще вызовут подкрепление. Будут методично обшаривать комнату за комнатой…
Она никогда не была за решеткой. Это верная потеря работы. И позор, и провал всех надежд, и неимоверный стыд перед отцом и матерью. Доказала с триумфом! Только что именно доказала — собственную никчемность? В носу защипало. Правильно, самое время разреветься! Думай, Николь, думай скорее!
— Чем могу быть полезен?
Николь ойкнула, прыжком поднимаясь на ноги. Одернула подол. Затараторила:
— Я гостья. Я заблудилась. Не подскажете, где… — Смущенно замолчала под спокойным холодным взглядом.
— Где?.. — Он не спешил ей помогать. Стоял рядом со своим креслом. Высокий, лицо в тени.
— Извините, я, должно быть, ошиблась. — Она стала лихорадочно дергать ручку.
— Открывается наружу, — бесстрастно подсказал он. — Но «ошиблись» вы уже несколько минут назад.
Николь в нерешительности отпустила ручку. Перед глазами маячила фигура полицейского. Наверняка они уже добрались до ее коридора.
— Вы чем-то взволнованы? — Больше утверждение, чем вопрос.
— Да… Можно я побуду здесь? — выпалила и закусила губу. Сейчас не просто прогонит, но и вызовет полицию.
— Я хотел поработать. — Небольшая пауза. — Проходите к камину.
Лихорадочно соображая, как ей объяснить свое вторжение, Николь уселась в кресло. Незнакомец подождал, пока она устроится, и опустился в свое кресло. На низеньком столике у его ног Николь краем глаза заметила какие-то листы. Он проследил за ее взглядом. Спокойно закрыл блокнот, вложил карандаши в пенал.
— Это ваши рисунки? — Ох, ну зачем ляпнула?! Вот он хмурит брови. Точеное лицо. Профиль, который хорошо бы смотрелся на какой-нибудь монете.
— Людвиг Эшби, к вашим услугам.
— Николь Конноли. — Ух ты, ну и собеседник ей сегодня достался. Сам Эшби-младший. Жаль, что нет диктофона. А впрочем, смысла в нем сейчас было бы мало. С минуты на минуту сюда ворвутся бравые охранники. Скажут этому человеку, кто она. И на этом их знакомство закончится. Николь едва удерживала слезы, готовые ручьями покатиться по щекам. Просто успокойся! — как молитву повторяла она про себя.
Кресла стояли таким образом, чтобы удобно было смотреть на огонь, но лицо собеседника при этом оставалось где-то на периферии зрения. И все же Николь не могла удержаться, чтобы хотя бы краешком глаза не посмотреть на Людвига. Он отрешенно наблюдал за игрой огня. Очень прямой, очень спокойный. Светлые волосы зачесаны назад. Безупречный костюм. Кисть тонкая, с длинными музыкальными пальцами. Почувствовал ее взгляд, развернулся, вопросительно приподнял бровь. Глаза у него были цвета осенних сумерек. Внимательные и мудрые, как будто он видит ее насквозь, знает о ее самых потаенных желаниях. Николь почувствовала, что щеки ее начинают наливаться краской. Нужно как можно скорее сделать что-нибудь, чтобы он не заметил ее смущения. И Николь спросила первое, что пришло в голову:
— А вы сын господина Ричарда Эшби?
Людвиг несколько мгновений молчал, он явно ждал от нее других слов.
— Да. — Снова перевел взгляд на огонь. — А вы, Николь? Кто вы и что здесь делаете?
— А я… А за мной тут полиция гоняется. — Она замолчала, вжалась в кресло, настороженно глядя на него.
Людвиг бросил на Николь быстрый взгляд.
— Подробнее, — то ли попросил, то ли приказал он.
Николь почувствовала, что ее начинает бесить то, как он себя держит. Если бы к ней в комнату ввалился незнакомый человек, явно нервный и напуганный, да еще доверительно сообщил, что прячется здесь от полиции, она бы уже засыпала его кучей вопросов. И не успокоилась бы до тех пор, пока либо не спасла его от бобби, либо не препроводила в полицейский участок. А этот красавчик сидит и даже не думает волноваться, как будто подобное происходит с ним каждый день. А может, он просто ей не поверил? Нет, все еще смотрит на нее своими сумеречными глазами, ждет ответа.
— Людвиг, я студентка. Учусь на литературном отделении Бристольского университета, специальность жур… — Николь в ужасе закашлялась. Почти натурально. Эшби ненавидят журналистов!
