— Вы все еще любите его?
— Нет!
Поспешный ответ Лары прозвучал почти неистово.
Брайс изогнул темную бровь.
— Мне кажется, вы не позволяете себе забыть о нем, он все время здесь, с вами, в ваших мыслях. Вам нужен друг, кто-то, кто заберет вас у самой себя, на кого можно положиться в трудную минуту, кто наполнит жизнь красками, смехом, наслаждением.
— Вы предлагаете себя в этом качестве? — спросила Лара с насмешкой.
Друг! Ха-ха! Кого он пытается обмануть?
— Да, себя, — ответил Брайс, — если вы мне позволите.
Девушка задержала на собеседнике испытующий взгляд, голубые глаза оценивали, взвешивали.
— У меня никогда не было друзей среди мужчин, и я не знаю, возможны ли платонические отношения. Я всегда думала, что рано или поздно секс покажет свой уродливый лик.
Уродливый лик? Секс? Да это самая удивительная и естественная вещь на свете. Очевидно, ее муж изрядно постарался, если у девушки возникают подобные мысли.
— Тут вы не правы — множество женщин имеют друзей-мужчин.
— Я таких не знаю.
— А вы и не должны их знать, Лара, просто примите мои слова на веру. Ну, так как? — Брайс протянул руку через стол. — Друзья?
Он ждал отказа и в душе уже смирился с потерей такой ошеломляющей женщины, когда она медленно и с неохотой протянула руку.
— Друзья. — Нежный голос охрип. — И ничего больше.
— Договорились.
Он накрыл ладонью их сцепленные руки, чувствуя непреодолимое желание перегнуться через стол и поцеловать свою вновь обретенную союзницу. Справившись с собой, Брайс заглянул в ее тревожные глаза. Какого же красивого оттенка у нее глаза почти кобальтовые, неосознанно страстные, манящие…
Его мужское «я» пребывало в смятении. Эта женщина пленила его с первого взгляда.
Он отпустил ее руку и улыбнулся.
— Вы не пожалеете.
— Надеюсь. — Глаза у Лары предостерегающе сверкнули. — Потому что я не позволю еще одному мужчине превратить мою жизнь в руины. Если вы причините мне боль, Брайс Келлерман, то нарушите свое обещание и рискуете иметь дело с разъяренной дамой. И не забывайте, меня воспитывали четыре брата.
Брайс сделал испуганное лицо, наслаждаясь этой вспышкой гнева.
— Я никогда не обижу вас, даю слово. — Он поднял стакан. — За нас, за истинную дружбу.
Раздался звон бокалов.
— За дружбу.
Тревога на ее лице уступила место слабой улыбке.
Она восхитительна, думал Брайс. Ему в ней нравилось все: шелковые волосы, прелестные голубые глаза, большой чувственный рот, созданный для поцелуев, стройное тело, которое так хотелось прижать к себе, высокая крепкая грудь, искушающая его сквозь хлопок платья. Очень тяжело, если вообще возможно, держать себя на расстоянии от такой женщины.
— Как долго вы собираетесь пробыть здесь?
Он не смог справиться с хрипотцой в голосе, пока не натолкнулся на хмурый взгляд Лары.
— Я не знаю. Тетя Хелен готова терпеть меня, сколько захочу.
— Пока не придете в себя от несчастливого замужества?
— Пожалуй.
— А где вы живете в Англии?
О ее жизни он хотел знать все.
— Под Бирмингемом. Я снимаю квартиру, вдвоем с подругой.
Вдвоем с подругой! Это желание или необходимость?
— Вы получили компенсацию от мужа?
В следующее мгновение Брайс понял, что задал слишком личный вопрос. К счастью, Лара не заметила фамильярности.
— Я ничего от него не хотела, — ответила она, — я ушла с пустыми руками, осталась ни с чем. Он ничего не предложил, а я ничего не просила, была рада вырваться на свободу.
— Благородно с вашей стороны, — похвалил Брайс, — но непрактично. Он был вам должен за три года совместной жизни. Вы все еще работаете на него?
— Хвала небесам, нет! Как только мы поженились, он заставил меня бросить работу.
— Ради бога, что же это за человек? — Брайс пытался сдержать возмущение. — Прямо монстр какой-то! А ваши чувства, потребности, права в расчет не брались?
— Нам необходимо говорить об этом сейчас? — спросила Лара, и в глубине синих глаз зажглись искры негодования.
Брайс был готов прикусить себе язык и обрадовался появлению официанта.
На столе перед Ларой возникло жаркое из осьминога, фаршированное сливами и приправленное соусом чили. И вовремя — этот поток вопросов уже начал ее раздражать.
Не стоило пускаться в разговоры. Брайс Келлерман — сексуальный мужчина, и не исключено, что секс с ним доставил бы ей наслаждение. От одной этой мысли ее бросило в жар, и Лара склонила голову над тарелкой, чтобы скрыть внезапно вспыхнувшие щеки.
Впрочем… пока он будет держать слово… проблемы не возникнут. Но… надолго ли его хватит?
— Вы что-то притихли.
Его голос испугал Лару и заставил поднять глаза.
— Наслаждаюсь едой.
— Атакуете своего осьминога, будто он живой.
— О господи! — Она неожиданно заулыбалась. — Он на самом деле восхитителен. А как ваши креветки?
— Вкусные, как и должны быть креветки с лимоном в миртовом соусе, — ответил он, одобрительно кивая. — Здесь великолепная кухня.
— Вы часто здесь ужинаете?
С женщинами? Или в одиночестве? Ресторан высокого класса, для его финансов явно дороговато.
— Только когда хочу произвести впечатление.
— Производить впечатление на меня нет необходимости, — заметила Лара с быстрой улыбкой. — Ужин тут — дорогое удовольствие, мы можем заплатить каждый за себя.
Брайс отрицательно помахал пальцем.
— Не оскорбляйте меня. Я бы никогда не пригласил женщину в ресторан, если бы не мог заплатить. Я не говорю, что бываю здесь каждый вечер, но…
Его слова повисли в тишине ночи.
— Тогда я удостоена особой чести, — заметила девушка. — Спасибо.
Тарелки были убраны, и на столе возникло главное — устрицы на огромном блюде, одном на двоих. Лара старалась сосредоточиться на еде. Игнорировать Брайса было невозможно, и, когда их пальцы соприкоснулись в стремлении захватить одну и ту же устрицу, она поспешно отдернула руку, словно электрический заряд напряжением в сотню вольт прошел сквозь живые ткани.
Глаза, не голос, спросили: в чем дело, что я натворил?
— Глупо с моей стороны, — быстро заговорила Лара, — прошу прощения.
— Почему вы нервничаете? — Он начинал сердиться. — Боитесь, я нарушу слово? В конце концов, мы можем аннулировать договоренность.
— Нет! — Лара сама удивилась поспешности своего ответа. — Я не хочу, мне нужен друг.
— У вас есть тетя.
— Она — моя семья, это разные вещи.
— Почему?
— Если я буду посвящать ее в свои тайны, информация может дойти до мамы и братьев. Они не знают нюансов моей супружеской жизни. Мама хорошо относится к Роджеру и не понимает, почему я ушла от него. Она делала все возможное, чтобы убедить меня вернуться к нему.
