— Все в прошлом! — оборвал он. — Давай лучше забудем.
— Хорошо.
Он пил кофе и скользил взглядом по ее хрупкой фигурке.
— Ты похудела. Тебе нужен отдых.
— Я не могла позволить себе такую роскошь, — ответила она. — Мы только в этом году начали сводить концы с концами.
— Твой отец мог бы пойти работать и помочь тебе, — холодно заметил Итан.
— Ты не имеешь права вмешиваться в мою жизнь! Ты сам отказался от этого много лет назад.
— Я лучше тебя знаю, от чего отказался. Мама и Мэри готовят тебе комнату для гостей. Мэт сейчас на ярмарке в Монтане, так что Мэри будет рада твоей компании.
— А твоя мама не возражает, что ты посадишь меня ей на шею?
— Моя мама любит тебя. И всегда любила, и ты это прекрасно знаешь, так что не надо притворяться.
Она посмотрела на свою закованную в гипс руку.
— Ты звонил в Даллас, узнал про отца?
— Я звонил утром твоему дяде. Сегодня отца должен осматривать окулист. Они настроены уже более оптимистично, чем вчера.
— Он спрашивал обо мне?
— Конечно, спрашивал. Ему рассказали про твою руку.
— Ну и?..
— Если верить твоему дяде, отец не сказал ни слова. — Итан мрачно улыбнулся. — Ну, а чего ты еще ожидала? Твои руки его кормят. Он увидел впереди будущее, когда ему снова придется работать ради пропитания. Полагаю, он сейчас захлебывается от жалости к самому себе.
— Как ты смеешь! — оборвала его Арабелла.
Он смотрел на нее не мигая.
— Я знаю твоего отца. Теперь для разнообразия попробуй жить по-своему.
— Я довольна своей жизнью, — буркнула она.
Их глаза встретились, и он замер. В комнате стояла такая тишина, что был слышен шум машин на улице.
— Ты помнишь, о чем спросила меня, когда тебя принесли сюда?
— Нет, мне было слишком больно, — солгала Арабелла, пряча глаза.
— Ты спросила, помню ли я тот день, у заводи.
У нее вспыхнули щеки. Она беспокойно теребила больничную рубашку.
— Не знаю, почему я об этом спросила. Это все древняя история.
— Четыре года — не такая уж древняя история. Отвечаю на твой вопрос: да, я помню. Хотя и хотел бы забыть.
Ну что же, подумала Арабелла, все предельно ясно!
— Почему же не можешь? — спросила она, стараясь, чтобы ее слова прозвучали так же спокойно, как его. — В конце концов, ты же сам сказал мне, что я на это напросилась, а ты думал о Мириам.
— К черту Мириам! — Он встал и, отвернувшись к окну, поднес чашку ко рту и отхлебнул немного, чтобы успокоиться. Его ранило даже простое упоминание имени бывшей жены. Арабелла представления не имеет, в какой ад превратила его жизнь Мириам. Как и о том, почему он позволил Мириам заманить себя в эту ловушку и женился на ней. Объяснения и извинения запоздали на четыре года. Его воспоминания о том дне, проведенном наедине с Арабеллой, были всегда с ним, даже более — были частью его самого, но он не мог сказать ей об этом. Все его чувства были заперты так глубоко, что он уже почти забыл, что это такое — чувствовать. Они ожили в тот момент, когда позвонил отец Арабеллы и сказал, что она ранена. Даже сейчас, при мысли, что она могла бы погибнуть, Итан ощущал болезненный страх. Свет вокруг померк, и лишь когда он примчался в больницу и сам убедился, что с ней не случилось ничего страшного, впереди забрезжило.
— Ты что-нибудь знаешь про Мириам? — спросила Арабелла.
— Ничего не слышал с самого развода и до прошлой недели. — Он наконец допил кофе и холодно засмеялся. — А теперь она хочет приехать поговорить о примирении.
У Арабеллы упало сердце. Вот и все твои надежды! — подумала она.
— Ты хочешь, чтобы она вернулась?
— Нет, не хочу! — Он холодно смотрел на Арабеллу. — Мне понадобилось несколько лет, чтобы заставить ее согласиться на развод. Неужели ты думаешь, что я снова собираюсь сунуть шею в петлю?
— Я не знаю тебя, Итан, — тихо ответила она. — И, наверное, никогда не знала. Но ведь ты когда-то любил ее, — добавила Арабелла, опустив глаза. — Ничего удивительного, если ты скучаешь или хочешь, чтобы она вернулась.
Он не ответил. Повернулся и сел в стоящее рядом кресло, закинув ногу на ногу. Итан рассеянно вертел в руках пустую чашку. Любил ли он Мириам? Хотел ее — да! Любил ли? Нет!
— Треснутое зеркало лучше заменить, чем чинить, — сказал он Арабелле, ставя чашку на пол. — Я не хочу примирения. И вот тут-то, — продолжал он, придумывая на ходу и сразу же намечая выход из сложной ситуации, — мы и можем помочь друг другу.
— Что?..
Он пристально посмотрел на нее.
— Твой отец растил тебя в эмоциональной тюрьме. А ты никогда не пыталась вырваться. Ну что же, вот твой шанс!
— Я не понимаю...
— Раньше ты умела читать между строк. — Итан достал из пачки сигарету и принялся вертеть ее в руках. — Не бойся, я не буду курить здесь, — сказал он, заметив ее взгляд. — Мне просто нужно чем-то занять руки. Я хочу предложить вот что — мы с тобой можем сделать вид, что у нас роман.
Удивление и страх ясно отразились у нее на лице. Однажды он просто вышвырнул ее из своей жизни, а теперь имеет нахальство просить сделать вид, что у них роман? Это жестоко!
— Я так и знал, что тебе не понравится мое предложение, — сказал он, наблюдая за девушкой. — Но все-таки подумай о нем. Мириам приедет только через неделю-другую. Есть время хорошенько подготовиться.
— А почему ты не можешь просто сказать ей, чтобы она не приезжала? — неуверенно спросила Арабелла.
Он внимательно разглядывал носки сапог.
— Я мог бы сказать, но это не решит проблему. Она так и будет то появляться в моей жизни, то исчезать. Лучший, и даже единственный способ — это найти вескую причину. Роман с тобой вполне для этого подходит.
— Мириам просто умрет от смеха, если кто-нибудь скажет ей, что у тебя «роман со мной», как ты говоришь. Мне было всего восемнадцать, когда ты женился на ней. Она никогда не считала меня соперницей и была права. Я не была ей соперницей ни тогда, ни сейчас. — Арабелла гордо вздернула подбородок. — Я талантлива, но не красавица. Она никогда не поверит, что ты заинтересовался мной.
Итан с трудом сдержался. Как больно слышать эти слова! А еще больнее вспоминать, как ему пришлось обидеть Арабеллу. Но тогда у него не было выбора. Объяснять же это сейчас, через четыре года, не имеет никакого смысла.
Потемневшими глазами Итан смотрел на Арабеллу. Сможет ли он во второй раз позволить ей уйти из своей жизни? Но, по крайней мере, они пробудут несколько недель вместе под предлогом договора о взаимопомощи. Лучше, чем ничего! Хоть останутся какие-то воспоминания, которые помогут прожить ожидающие его пустые и бессмысленные годы.
