Добрый день, — встретила нас на пороге домработница Алевтина Юрьевна, чей строгий взгляд приморозил меня к месту. Сестру она приняла хорошо, как равную ее хозяину, а вот для меня не нашлось места в ряду тех, кого она уважает. — Вам что-то нужно?
— Алевтина, я невыносимо хочу чай с липой, милочка, как только вы умеете делать, — польстила грузной женщине Эляна, проплывая мимо нее в большую голубую столовую. В этом доме давали названия помещениям, что меня уже не удивляло.
— Боже мой, я сойду с ума, — сестра закатывает глаза, усаживаясь за большой овальный стол, накрытый белоснежной скатертью с голубым орнаментом, в тон такого же цвета оформления. — Садись, Варя.
— Сейчас я, только руки помою.
Рядом со столовой есть приличных размеров ванная комната, где я умываюсь и рассматриваю свое отражение. Так странно, что беременность никак не отражается на лице. Ее вообще незаметно. Во мне ничего не изменилось.
Это наблюдение всплывает в голове, когда сестра начинает рассуждать за чашечкой чая.
— Мы не будем торопиться с объявлением о твоей беременности.
— Ты думаешь, я переменю решение? — пугаюсь я, обнимая свою кружку, словно это моя единственная опора. Липовый аромат даже не раздражает. Говорят, он помогает справиться с тошнотой. И я бы подумала, что сестра заботится вот так обо мне, не знай я, что она сама по себе обожает чай с липой.
— Мало ли, утра вечера мудренее. В общем, молчи. При карге особенно, — морщится она при упоминании свекрови, с которой у них взаимная неприязнь. — Пока делаем вид, что ничего не происходит. Я что-нибудь придумаю, верь мне.
Уверенной быстрой походкой хозяин дома проходит в столовую и приветствует нас. Статный, еще совсем не старый мужчина внушает мне благоговейный трепет. Нет, он не строг со мной, не притесняет, ничего подобного. Я просто не могу себя чувствовать в его присутствии свободно, хоть мы и живем тут больше года.
Я бы с радостью поселилась в общежитии вместе с Асей, но Эляна не позволила.
— Ты рано, дорогой, — радостно кидается к нему сестра, целуя в губы, чем вызывает мое смущение, хоть поцелуй и длится недолго.
Смешная я. Поцелуя застеснялась. А сама… Сама... Краснею до кончиков ушей, стоит снова провалиться в воспоминания. Любовь сделала меня безумной и заставила позабыть о скромности и безопасности. Любая уважающая себя девушка знает, что надо предохраняться, чтобы не забеременеть.
Но я правда не думала, что мы с Тимофеем дойдем до самого конца. Я вообще ждала, что он рассмеется и скажет, что это издевательская шутка, что-то вроде спора на тему «поцелуй уродину». Он же попросту меня не узнал.
— Варя, — слышу шипение сестры и натыкаюсь на обращенный на меня гневный взор. Черт, потерялась в своих мыслях и не заметила, что меня обсуждают.
— Ой, простите, я не расслышала.
— Мы идем на прием, нужно подобрать тебе платье, — оповещает меня сестра, лучась от довольства. Жмется к мужу, сидящему во главе стола.
Алевтина Юрьевна степенно разливает чай.
— Я не могу, — машинально отвечаю, на ходу придумывая причину отказа, — мне надо заниматься.
— Заниматься? Но на дворе же лето, — в удивлении приподнимает брови Павел Петрович.
— Но надо не запускать программу, заниматься и летом тоже, решать тесты по экономике, чтобы не забывать полученные знания.
— Девочка, иногда и отдыхать надо, — строго смотрит на меня муж сестры. — Мы идем всей семьей. Сегодня скажу детям.
— Вероника придет сегодня? — с наигранной радостью сестра всплескивает руками, словно ждет любимую подружку, на самом деле же просто не выносит дочь своего мужа. Впрочем, та отвечает ей взаимностью.
— Да, и у нас с ней будет серьезный разговор…
* * *
Разговором бы я это не назвала. А вот целым скандалом с вовлечением всех членов семьи — точно! Павел Петрович решил выдать свою дочь замуж*. Вероника живет самостоятельной жизнью. Она модница, у нее собственный бизнес по продаже одежды и вздорный, непокорный характер. И не то чтобы так говорит про нее моя сестра из чувства злости.
Просто по Веронике видно — она дерзкая, такой палец в рот не клади. Но отец находит на нее управу, закрыв ее шоу-румы! Происходит жуткий скандал, дом наполняется криком, а я просто сижу в своей комнате и жду, чем всё это завершится. Звоню Асе и рассказываю о случившемся, вот только секрет про беременность остается при мне. Хотя она знает, что случилось в темной-темной комнате. Там точно не сидела черная кошка…
Продолжают хлопать двери, внизу слышатся голоса. Разговаривают на повышенных тонах. Понять, о чем говорят, невозможно. Но я не хочу подслушивать, я никогда не считала себя любопытной Варварой, как бы это забавно ни звучало при моем имени…
— Боже, я сойду с ума! — в комнату залетает сестра, откладываю телефон, в котором я читала статью про первый триместр беременности, и плюхается на мою кровать, красиво садясь полубоком. Сестра ведет себя всегда так, словно на нее направлен объектив кинокамеры. И всегда, конечно же, идеально выглядит. — Такой скандал закатила эта гадина!
— Может, она просто хочет сама выбрать себе мужа? — предполагаю, проводя параллели между мной и Никой. Она тоже оказалась под гнетом обстоятельств.
— Пф! Хотела бы, давно бы выбрала. Паше просто уже пришлось взять дело в свои руки!
Внимательно смотрю на сестру, гадая, почему она так вовлечена в эту ситуацию. Какой ей дело до того, за кого выйдет замуж ее, так сказать, падчерица? Вряд ли можно называть мамочкой ту, кто немногим старше тебя …
— Думаешь, у него получится найти ей жениха? Как же можно вот так, без чувств, по чьей-то указке…
— Много дали тебе чувства? — спрашивает резонно, указывая рукой на мой живот.
Безбожно краснею. Сестра права. Чувства приводят к краху. Особенно безответные. И как я могла влюбиться в мажора? За что мне это? Зачем эти безнадежные, фатальные чувства, на которые я бесполезно трачу время?
Тимофей внизу. Я это знаю. Видела в окно, как его привез водитель. Вообще, у него есть автомобиль. Красная низкая тачка с пафосным названием. Но он не ездит на ней в пьяном виде под угрозой отца лишить его водительских прав.
Кажется, что я очень много знаю о мажоре, будто дружу с ним или общаюсь.
