У меня школа позади, у неё день рождения – хороший повод оторваться. Я прослежу за тем, чтобы она пила только коктейль без алкоголя, – говорил Роман.
Они вернулись домой до полуночи, и застали в гостиной мать Ксении.
– Мам, ты чего не спишь? Я абсолютно трезвая и голодная, как после хорошей тренировки, – говорила дочь, целуя мать в щёку. – Иди отдыхать. Мы перекусим, я приму душ и лягу в кровать. Надо было позвонить, и мы вернулись бы раньше. Нет причины для беспокойства. Хорошо, если тебе так будет спокойнее, я больше не буду возвращаться так поздно, – улыбнулась Ксения. – Знаешь, как было весело.
– Я смотрю, ты тоже во вменяемом состоянии, – глядя на Романа, сказала Ольга Степановна, поднимаясь с дивана. – Ладно, молодёжь, отдыхайте. Пойду и я спать. Спокойной ночи.
Прошли минут двадцать, прежде чем они поднялись наверх, и Ксения заняла душевую кабину. Прошли ещё минут десять, когда Роман вошёл в её комнату, запер дверь и обнял её.
– Ты всё ещё боишься?
– Нет. Я тебя люблю.
Лунный свет, проникающий в окно, осветил две фигуры, которые стремились навстречу друг другу…
Отношения между молодыми людьми были искренними и нежными, но длились месяца три. С первого сентября для Романа и Дмитрия начались занятия в университете, на разных факультетах, Ксения пошла в одиннадцатый класс средней школы. Девушка ревностно относилась к подругам Романа и не без основания. Она застала его целующимся с Юлей Беляевой. Одно время та дружила с Романом, потом у неё появился другой, а Роман увлёкся Ксенией, теперь Юля решила Романа вернуть.
– Ксюш, ты меня ревнуешь? Будь что между нами, я, будь уверена, запер бы дверь. Ты что, малыш? – оправдывался он.
А сколько было пролито слёз, когда однажды, вернувшись из школы, она обнаружила, что дверь в комнату Романа, оказалась запертой. Роман был дома и не один. Об этом сообщила ей Анна Ивановна, приглашая на обед. Теперь Ксения на ночь запирала двери своей комнаты, старалась как можно реже встречаться с ним и общаться. А ещё её «добила» откровенность матери. С некоторых пор Берестов отстранил жену от работы и настоял на том, чтобы она занималась домом и детьми. Скоро дочь стала замечать, что мать всё чаще прикладывается к спиртному.
– Мам, ты перестала работать, не выходишь из дому и с утра уже под градусом. Что происходит?
– А ты не понимаешь, что я в компании лишняя? Думаешь, я не справляюсь с работой? С работой я справляюсь, но мешаю мужу и его подстилке своим присутствием.
– Мам, если это не беспочвенная ревность, может нам съехать, пока нас не выгнали? Зачем мы здесь?
– Ты в своём уме? Три года жить как барыня и уехать в нашу двушку из-за ревности? Теперь меня отсюда вынесут только вперёд ногами, – пьяно ответила Ольга Степановна.
– Ты думаешь, Алексей Иванович будет долго терпеть твои запои? В конце концов, ему это надоест, он с тобой разведётся, а потом и выставит.
– Пусть рискнёт! – сказала Ольга Степановна. – Ты думаешь, я глупая и у меня на него ничего нет? Я, ради этого козла, Сергея подставила. Лёшка меня не любит и никогда не любил. Живёт со мной, а спит с молодой секретаршей. Зачем мне такая жизнь? Но у меня есть туз в рукаве. Он не знает, кретин, что ты его дочь.
– Мам, что за бред ты несёшь?
– Это, родная моя, факт, – сказала мать и уснула.
«Приехали! Выходит, я спала с собственным братом, пусть и сводным. У нас с ним один отец. А если это бред? В любом случае хорошо, что я прекратила наши отношения, пока всё не вышло наружу, а моя ревность послужила причиной», – думала она, лёжа в кровати. Ксения пыталась поговорить с матерью, узнать правду о своём отце, но Ольга от своих слов отказалась.
– Ксюша, чего не наговоришь, выпив лишнего. Не скрою, мне очень бы хотелось, чтобы это было так. У нас был с ним роман, но он был женат и ничего мне не обещал. С твоим отцом мы не дошли до загса, да и знакомы были недолго. Несчастный случай, который произошёл на стройплощадке, забрал его у нас. Будь ты дочерью Алексея, носила бы его отчество, а ты Сергеевна. Не волнуйся, я не буду злоупотреблять спиртным. Ты, дочка, не давай повода Ромке, чтобы не жалеть потом ни о чём. Я вижу, как ты на него смотришь, и хорошо знаю этот взгляд. Не делай глупость.
Ксения продолжала любить Романа, но молча, хотя и страдала. Роман пытался выяснить причину разрыва, но, кроме упрёков в неверности, объяснений не добился. Правда, в отличие от Ксении, он пережил разрыв, внешне, безболезненно. Перед Новым две тысячи четвёртым годом к субботнему обеду Ольга Степановна вышла навеселе. Особой причины для ссор не было, но претензии жены к мужу росли с каждым днём. Слово за слово и за столом возникла ссора. Муж пытался её успокоить, но жену «прорвало». Она встала из-за стола, оттолкнула мужа, не удержала равновесия на каблуках, упала, ударившись головой, и умерла на глазах домашних, не приходя в сознание, но дождавшись приезда скорой помощи, Берестов сам позвонил Дмитрию и сообщил печальное известие. Парень расплакался, а Мария Михайловна пыталась утешить внука.
– Успокойся. Случилось то, что случилось. На всё божья воля.
– Бабушка, ты можешь думать и говорить всё, что угодно и как угодно. Ольга Степановна была и моей мамой. Понимаешь? Она была моей мамой! Другой мамы у меня никогда не было. Это так трудно понять? Я поеду и буду с Ксюшей столько времени, сколько понадобится, – говорил он, вытирая слёзы и собирая сумку. – Я буду звонить, а ты звони мне.
– Это моя вина. Я прокляла её, – сказала бабушка, вытирая глаза. – Прости, Митенька.
– В её смерти нет твоей вины. Она упала и разбила голову. Прости и ты меня, но мне нужно ехать.
Митя приехал в дом через два часа после звонка. Ксению он застал плачущей в своей комнате, а маму уже увезли в морг. Ольгу Березину хоронили через день. О праздновании Нового две тысячи четвёртого года не было и речи. Митя каникулы провёл с сестрой, готовясь к сессии и «выгуливая» её. Он знал, как трудно оставаться один на один со своей бедой. Роман к потере мачехи отнёсся как-то спокойно, а вот к Мите относился с ревностью. Он понимал, что Ксении с братом спокойнее, но боялся, что Ксения станет от него ещё дальше. Он поселил Дмитрия к себе в
