Лорис заморгала глазами. Она знала все дальнейшие события наизусть так же, как ребенок знает сказку о Синдерелле или о Красной шапочке, и поняла, что мать опережает события.
— И теперь, когда мы собираемся жить в деревне, у меня будет собака такая же, как Ласси, — подсказала она, с нетерпением возвращаясь к любимейшей части этой волшебной сказки.
— Правильно. И у тебя будет много-премного игрушек и красивых новых платьев.
— Ты забыла про пони, — напомнила Лорис. — Расскажи мне о пони!
— Я как раз к этому подхожу.
Улыбка матери уверила ее, что они все ближе приближаются к самому интересному.
— Папа купит тебе твоего собственного пони — белоснежного арабского пони с длинными развевающимися гривой и хвостом.
Кончиком расчески она сняла последний локон с пальца.
— Он будет самым лучшим пони во всем мире.
— И самым быстрым!
— Да, и самым быстрым, — согласилась Анхела. — Ты научишься ездить верхом и перепрыгивать преграды, и…
Неожиданный автомобильный гудок прервал рассказ. Лимузин остановился в конце дощатой деревенской дороги. Анхелу так поглотили разговоры с Лорис, что она даже не заметила, когда машина свернула с основной магистрали. Она выглянула в окно и глубоко вздохнула.
«Роллс-ройс» стоял у огромных стальных ворот. С обеих сторон возвышались башни из гранита и высокая стена с острыми выступами, которая простиралась так далеко, насколько хватало глаз. В одной из башен открылась металлическая дверь, и оттуда вышел человек гигантского роста. Несмотря на черную униформу, фуражку с золотым околышком и перчатки, он был похож на вышибалу из бара.
Кивнув в их сторону, он подошел к воротам с ключами на пальце. Из-за своего роста ему пришлось нагнуться, чтобы вставить ключ в замок. Анхела заметила револьвер в кобуре, которая висела у него на ремне. Снова выпрямившись, без особых усилий одним рывком он распахнул створку ворот, затем отошел в сторону.
«Роллс» проскользнул через арочный вход, и Анхела выдохнула:
— О Боже, мы здесь!
Она торопливо пробежалась расческой по своим длинным до пояса волосам, которые составляли все ее богатство.
Лорис сидела на краю сиденья, стараясь лучше разглядеть все происходящее впереди через переднее стекло. Гигантские дубы стояли рядами по обеим сторонам нескончаемой аллеи, и все они были одного размера и высоты.
— Мамочка, как они смогли заставить деревья вырасти одинаковыми?
— Что, малышка? — рассеянно пробормотала Анхела.
Все о чем она могла думать, это о том, что через несколько минут она снова увидит Картера. Она была в таком состоянии, что ее сердце то останавливалось, то билось так, словно готово было вырваться из груди.
Лорис обратилась к матери еще раз.
— Как они смогли…
— А теперь послушай меня, Лорис.
Ее пальцы дрожали, когда она поправляла красный бант в волосах Лорис.
— Через каких-нибудь несколько минут мы снова увидим нашего папу и наконец познакомимся с его семьей. Обещай мне, что будешь на высоте.
— Ты можешь не беспокоиться об этом, мамочка, — заверила ее Лорис. — Я буду хорошо себя вести.
— О, ты всегда себя хорошо ведешь, малышка. Я не это имела в виду. — Ее пальцы пробежали по платью в горошек и поправили ее пышные рукавчики. — Но ты же знаешь, какой ты становишься тихой и забитой, когда встречаешься с людьми в первый раз! Сейчас постарайся не быть такой. Я хочу, чтобы все увидели, какая ты роскошная девочка и… и как легко и хорошо ты можешь вести себя и держаться в обществе, и…
Несмотря на то, что она старалась говорить медленно, чтобы ребенок понял ее слова, она пробормотала их в огромной нервозности.
— И если ты повиснешь или… или крепко уцепишься за мою руку, как ты всегда это делаешь, они подумают, что ты все еще ребенок.
— Я не маленькая, — возразила Лорис, выпятив свой подбородок. — Это всем понятно.
— Тогда ты поняла, что я имела в виду?
Лорис растерялась, не совсем уверенная, что поняла, чего же от нее ждут. Но мать ждала ответа: ее лицо светилось надеждой и восторгом.
— Да, мама.
— Я так и знала, малышка.
Наклонившись, она проверила, блестят ли ее туфельки и подтянула ее гольфы, хотя они сидели так высоко, как было только возможно.
— Я твердо знаю, что ты произведешь прекрасное впечатление!
Лорис не была уверена, в чем заключалось огромное впечатление, но решила не спрашивать, испугавшись, что о ней подумают, как о маленькой.
— Я очень постараюсь.
Снова выпрямившись на сиденье, Анхела широко улыбнулась ей, и эта улыбка была сильным контрастом ее умоляющему взгляду, отчего Лорис растерялась еще больше.
— Пожалуйста, постарайся, малышка, — просила она. — Это на самом деле очень важно, чтобы вся папина семья восторгалась тобой.
— Почему?
— Потому что, если этого не произойдет, папа не сможет с нами остаться навсегда. Теперь ты понимаешь, как это важно?
Лорис до сих пор не понимала, что нужно было делать, но точно знала, что все надо сделать хорошо. На всякий случай она кивнула.
Лимузин доехал до конца длинной дубовой аллеи, окруженной лесом. Огромная долина, раскрывшаяся перед ними, казалось, была брошена ковром через пологий склон возвышенности.
Сорокакомнатный викторианский дворец стоял на вершине холма, сверкая на сентябрьском солнце и ослепляя своей белизной. Газон окаймлял веранду с мраморными колоннами и низкими треугольными сиденьями в стиле дворцов XIX столетия.
С одной стороны дома было то, что Анхела посчитала теннисным кортом, граничащим с садом. Дальше была лесосека и огороды. На таком же расстоянии от дома с другой стороны была терраса из мрамора, скрывающая бассейн, вокруг которого стояли шезлонги и кофейные столики под полосатыми зонтиками. Навес такого же цвета был натянут над баром и крутящимися стульями рядом с раздевалкой, в миниатюре напоминавшей основной дворец.
Бриллиантово-голубая вода бассейна соперничала с водой океана, искрящейся у подножия другой стороны горы. Застекленная веранда взгромоздилась на отвесном берегу и выступом проходила над частным пляжем. Последние осенние розы поднимались по ее стенам и цепко держались за позолоченную резьбу крыши.
— Ой, мама, — вздохнула Лорис, слишком напуганная, чтобы говорить громко. — Это прямо как в кино.
Единственно, что могла сделать Анхела, это кивнуть в знак согласия, когда лимузин совершил свой последний поворот на извилистой дороге. Она знала, что Картер происходил из богатой светской семьи, но все-таки не ожидала того, что увидела.
Радость и восхищение, наполнявшие ее оттого, что она снова его увидит, стали медленно угасать. Теперь она поняла, что его семья никогда не позволит ему жениться на ней. Как она может осуждать их, когда это так очевидно даже для нее: она не принадлежит к этому обществу!
