Изучив фотографию Хэддена Саммертона-третьего, Бренна Уолфорд отбросила газетную страницу светской хроники. Этот человек доставил ей много горя.
Хэддена она знала с детства. Его дед всю жизнь торговал картинами ее деда. Но ей не нравилась среда, в которой вращался Хэдден. Бренна была знакома с этой средой, так как в ее служебные обязанности входило сопровождение клиентов.
— Бренна!
— Я здесь, дедуля, в кухне.
Он внес с собой запах краски и скипидара. Не было нужды спрашивать, как он провел утро.
— Как работа? — весело спросила Бренна.
— Работа идет хорошо, — уверенно ответил дед. — Но если бы я знал, что ты решила провести выходные здесь, чтобы добыть ту дурацкую картину, то запретил бы тебе приезжать. Ты-то сказала, что едешь на помолвку Керри и Хэддена. Представить себе не могу, что ты пошла на такой риск, пробралась в дом… Зря я вообще рассказал тебе об этой картине.
— А я на помолвку и приехала. Ты же знаешь, я дружу с Керри со времен колледжа.
Конечно, дед Бренны знал, что это она познакомила Керри с Хэдденом и была рада тому, что их отношения сложились.
— Я была уверена, — продолжала она, — что Хэдден согласится продать картину. А когда он заявил, что ничего не станет продавать, пока вся коллекция не будет оценена, что мне оставалось делать? Не могла же я ему сказать, почему на самом деле меня интересует эта картина. Дед, твоя репутация под ударом.
— Бренна, мне семьдесят семь лет, и я думаю, моей репутации не повредит одно пятнышко.
Бренна посмотрела деду в глаза.
— Ты не хуже меня знаешь: как только распространится слух о том, что ты подписал картину чужим именем…
— Может быть, никто ничего не заметит.
Старик закусил нижнюю губу, а это означало: он волнуется сильнее, чем хочет показать.
— Кого ты хочешь обмануть? — возразила Бренна. — Стоит оценщикам увидеть эту обнаженную натуру, как они сразу поймут, что это ты, а не какой-то второсортный Лиспкит. Тебя знают во всем мире. — Она мрачно взглянула на газетный лист. — И не забывай, у Хэддена есть несколько твоих произведений. Я сама видела два маленьких пейзажа на стене столовой. У оценщиков будет с чем сравнить ту картину. К тому же ты написал ее поверх другой своей работы.
— Но, Бренна…
— Никаких «но, Бренна»! Самое смешное в том, что, подпиши ты ее своим именем, она бы стоила втрое дороже!
Бенджамин Уолфорд почесал нос и запачкал его голубой краской.
— Дорогая моя, в этом заключается романтическая справедливость. Когда я писал ту картину, мои работы не стоили и чашки кофе. А я люблю кофе. — Он вздохнул. — Во времена моей молодости Лиспкит был довольно популярен. И мой трюк принес нам троим достаточно денег, чтобы встать на ноги. Я подписал картину именем Лиспкита только потому, что у Хэддена был покупатель, готовый выложить кучу денег за обнаженную натуру его кисти. Даже третьей части мне хватило на то, чтобы продержаться, пока мои работы не начали продаваться.
— Ты в любом случае стал бы знаменитым, — с любовью заметила Бренна. — Как вышло, что ты так и не женился на Регине?
— На Регине? — Лицо старика погрустнело. — Наверное, дело в том, что у нас были разные цели. Ей хотелось семьи и детей, а я безумно стремился стать великим художником. Мы расстались с Региной после того, как Хэдден продал картину. Она была зла на нас обоих, хотя деньги и для нее стали даром Божьим.
— Ты встречался с ней после этого?
Помедлив, старик покачал кудрявой головой.
— Нет. Через несколько лет она вышла замуж за молодого клирика.
Художник достал из холодильника сливки, подлил их в кофе и взял кусок торта. Он любил шоколадный торт, поэтому Бренна, приезжая в гости, привозила его.
Она много раз думала о характере отношений деда с Региной Линнингтон. Как-то раз она видела эту женщину на старой фотографии — одной из тех, что дед хранил в большой коробке.
— Дедуля, нам нужно добыть картину, пока подлог не раскрылся.
И вновь дед покачал головой.
— Мы ничего не можем поделать. Я сто лет не думал о ней. Хэдден долго пытался ее выкупить, но она переходила от одного владельца к другому. Я испытал настоящее облегчение, когда он наконец приобрел картину. Если бы не этот инфаркт, он, не сомневаюсь, продал бы ее мне. Мы должны были обедать с ним в тот день, когда состоялись похороны.
Бренна погладила деда по руке.
— Тебе не хватает его.
— Он был моим другом.
Эти простые слова выразили его боль. Бренна сочла за благо переменить тему.
— Дедуля, у твоего друга были специфические взгляды на искусство. Копа я увидела у него в спальне…
— Имеешь в виду эротику?
— Ты знал?
Дед Бренны повеселел.
— Хэдден хулиганил, но никому не делал зла. Регина часто ставила его на место. И с женщинами он порезвился как следует.
— Дедуля, у нас мало времени.
— Бренна, ты — моя радость, я люблю тебя больше всего на свете, но — остановись.
Но Бренна не была согласна на капитуляцию.
— Фрэнк мог бы помочь мне.
Бенджамин Уолфорд поставил кофейную чашку на стол так резко, что пролил едва ли не половину.
— Даже не думай впутывать брата!
Бренна решила не говорить деду, что уже пробовала впутать Фрэнка. Ее единокровный брат был значительно старше ее. Он был военным моряком, и его флотилия базировалась в Сан-Диего, недалеко от тех мест, где обитал их с Бренной отец со своей третьей женой. Когда Бренна позвонила, Фрэнка не оказалось дома. Она решила было рассказать о картине отцу, но у того хватало хлопот с новой семьей: близнецам было семь лет, а сводной сестре Бренны — всего три. Кроме того, картина здесь, в Мэриленде. Чем могут помочь отец и брат, живущие в Калифорнии?
— Твоя честь, твоя репутация погибнут, когда подделку обнаружат, — продолжала настаивать она.
Ее дед отхлебнул кофе.
— Бренна, все мы рано или поздно платим за свои ошибки.
Она знала эту истину, но не желала принимать. Дед был ее единственной надежной опорой в жизни. Родители разошлись, когда ей было тринадцать лет. Дед оставался рядом, когда отец уехал с новой невестой. Он был рядом всякий раз, когда ее любвеобильная и легкомысленная мать находила мужа — а она сменила шесть мужей. Его практичность и оптимизм неизменно поднимали Бренне настроение и помогали твердо прокладывать жизненный путь.
— Ты страшно рисковала вчера, — заявил старик. — Что, если бы тебя поймали?
Бренна вспомнила незадачливого взломщика и улыбнулась. Она не стала рассказывать о нем деду. Того хватил бы удар, узнай он, что грабитель знает ее в лицо — пусть даже и принял за невесту молодого Хэддена.
