class="p1">— Так я тоже ненадолго, но не настолько же. Кидалово ты, Олька.
— Не думаю, что ты сильно расстраиваешься по этому поводу, — подмигиваю ему, — я видела, как ты смотрел на певицу на сцене. Она, кстати, на тебя тоже. Так что не теряй времени даром.
Усмехнувшись, он косится в сторону сцены.
— Хорошо же ты меня знаешь, Оленька, — качает головой, а потом встаёт, чтобы поцеловать меня в щеку.
— Ещё бы. Как облупленного.
Обнимаю его, а потом также прощаюсь с Демьяном.
— Рад был видеть, Оль, — говорит он.
— Я тоже. Хорошо вам посидеть.
Давиду и Ани просто машу рукой, а Мари шепчу на ухо, что завтра увидимся.
Забрав свою сумочку, разве что не бегу к гардеробной. Ничего страшного, что Леши ещё нет. Подожду его на улице. Уж лучше там, чем ещё хотя бы несколько минут провести в компании Давида и его жены.
Забираю свою куртку из гардеробной, одеваю её и уже собираюсь выйти на улицу, когда сзади раздаётся:
— Оль.
Низкий голос бьёт по моим барабанным перепонкам. Вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь.
— Проведу тебя, — говорит Давид, подойдя ближе.
Толкает дверь, пропуская меня вперед, а я вся подбираюсь, пока мимо него ступаю.
Магнит, который когда-то давно притягивал нас друг к другу, а потом сломался, вдруг снова начинает гудеть, приподнимая все волоски на моём теле и скручивая внутренности.
Выхожу на террасу и останавливаюсь. На всякий случай осматриваюсь, вдруг Леша все-таки уже здесь, но знакомого автомобиля не вижу.
Давид становится рядом. Я его присутствие каждой клеткой чувствую.
— Замерзнешь ведь, — поворачиваю в его сторону голову, вкладывая в голос легкость на сколько могу.
Он смотрит вперед себя, прямо в стену из дождя. Руки в карманы заложил.
— Не замерзну, — отвечает, переводя глаза на меня.
Сталкиваемся взглядами и оба замолкаем. Хочу сказать ему, что видела его детей, и они замечательные, но не могу выдавить ни слова. Они дерут горло, застряв там колючими комьями. Тяжелые капли барабанят по крыше, оглушая своим громким набатом, а мы молчим и просто смотрим друг на друга. Долго, настолько, что у меня в глазах начинает рябеть от поплывшей картинки. От того, на сколько он красивый, такой до боли красивый и когда-то родной. Мог бы быть моим до самого конца жизни, но так и не стал. И даже если бы можно было отмотать время назад, я бы все равно ничего не стала менять. Потому что так правильно. Так должно быть.
Давид запрокидывает назад голову, сжимает губы, будто также как и я, сказать что-то хочет, но не делает этого.
Не знаю сколько мы так стоим, ведя безмолвный диалог и слушаю оглушающий дождь, но в какой-то момент со стороны раздаётся звук клаксона. Меня рывком вырывает из вакуума, поглотившего нас с Давидом. Вздрогнув, оборачиваюсь и вижу черный седан Леши. Он зажигает свет внутри салона и зовёт меня кивком головы.
Давид тоже переводит на него взгляд.
— Мне пора, — говорю не своим голосом, — рада была тебя видеть.
Желание прикоснуться к нему хотя бы на миг и снова вдохнуть его запах настолько сильно, что я отшатываюсь. Не дождавшись от него ответа, накидываю на голову капюшон и схожу со ступеней.
Делаю несколько быстрых шагов, а потом слышу громкое:
— Оля….
Оборачиваюсь, щурясь от летящих в лицо капель. Порыв ветра сдувает с головы капюшон, приходится удерживать его пальцами.
— Ты счастлива? — кричит Давид.
Вопрос как удар под дых. Ломает ребра и крошит их в мелкий порошок.
Улыбаюсь и быстро киваю.
— Да. Очень.
А потом разворачиваюсь и несусь к машине.
— Пойду-ка я попытаю счастье с той блондиночкой, — с предвкушением потерев ладони, Саша встаёт из-за стола и направляется к певице, взявшей перерыв от выступления.
Да уж, этот парень не меняется. Мы знакомы с ним со дня нашей свадьбы, где он умудрился навешать на уши официантке комплиментов, а потом уехать с ней же.
Оглядываюсь по сторонам в поисках Мариам. Она отошла еще несколько минут назад и до сих пор не вернулась. Давид пошел курить почти сразу после ухода Оли, Демьян тоже куда-то пропал.
Чтобы скоротать одиночество беру телефон и пишу матери Давида сообщение, чтобы узнать, как там сынишки.
Мы почти никогда не оставляем их с бабушкой и дедушкой. Очень редко, если выбираемся куда-то поужинать с друзьями, с Гором и Арсеном сидят мои родители. Я не люблю вешать детей на их плечи. Они уже не молоды, поэтому всегда стараюсь брать их с собой.
Сегодня не тот случай, конечно. Давид давно не виделся со своими друзьями, да и место не подходящее для детей.
«В порядке. Скоро будем их укладывать спать» — приходит мне ответ.
«Хорошо. Спасибо»
«Как вы?»
«Отлично»
Следом приходит ещё какое-то сообщение, но меня отвлекает движение справа.
— Вечер добрый.
Высокий привлекательный молодой человек останавливается рядом с моим столом и приветливо улыбается.
— Добрый, — отвечаю, слегка рассеянно.
— Такая красивая девушка и сама. Не против, если я присяду?
Не дожидаясь моего ответа, он занимает стул Саши, располагающийся прямо рядом со мной. Под моим изумленным взглядом опускается на него.
— Евгений.
Тут же напрягаюсь вся, потому что его откровенно разглядывающий взгляд мне не нравится.
— Сейчас Вы должны были назвать своё имя, — смеётся он, подаваясь вперед.
Я же машинально отстраняюсь назад и скольжу глазами по залу в поисках знакомых, но никого нет. Даже Саша куда-то испарился.
— Вы знаете, Вы не по адресу, — вкладываю в голос уверенность. Ко мне впервые вот так подходят знакомиться в общественном месте, и это меня пугает. — Я замужем.
Поднимаю руку с обручальным кольцом, но кажется упомянутый мною аргумент его вовсе не смущает.
— Меня это не пугает.
— А пугать не должно. Должно останавливать.
— Я слишком Вами очарован, чтобы останавливаться, — он понижает голос и бесцеремонно кладёт свою ладонь поверх моей.
Тут же вытягиваю её из-под его пальцев. Внутри зреет тревога, захватывая собой каждую клеточку моего организма. Вроде бы и не напирает, но мне страшно.
— Я же сказала, что я не заинтересована.
— Так я заинтересован. Вам говорили, что Вы очень красивая?
— Да. Муж.
Моя реплика снова остаётся проигнорированной. Мужчина усмехается, думая о чем-то своем и при этом нагло меня разглядывая.
— Так как Вас всё же зовут? Хоть имя скажите. Уверен, оно у вас необычное.
Он снова тянет ко мне свою руку, а меня накрывает самой настоящей паникой. Вот за это я ненавижу большие чужие города. Выросшая в деревне, где все свои, я
