автомобилю.
- Тебе ли говорить о любви, - фыркаю в ответ на его высказывания и отвожу взгляд.
- Действительно, чего это я философствую?
Он клялся мне в любви, говорил, что никого и никогда больше не полюбит, а потом нанёс смертельный удар. Без ножа вспорол все внутренности, а теперь смеет осуждать Марата? Не хочу даже ничего слышать от этого человека.
- В медцентр, - командует Суворов водителю и садится рядом со мной.
Ну что ему впереди не сиделось? Я рассчитывала, что у меня будет хотя бы немного личного пространства, но даже здесь бывший умудрился подгадить.
Слишком душно от его присутствия.
Былые чувства и обиды выползают наружу, напоминают о себе болезненными толчками. Я смотрю в окно и думаю, когда встречусь с дочерью. Действительно ли она жива? А может, Александр решил похитить меня, чтобы снова причинить боль? Он мог ведь и обмануть! Мог же?
Стиснув зубы, я сжимаю руки в кулаки.
Телефон в кармане вибрирует, поэтому мне приходится достать его, быстро написать Марату, что я обязательно объяснюсь позднее, и выключить вообще.
У меня ничего нет, кроме паспорта, банковских карточек и телефона. Мне не во что переодеться, даже зарядки с собой нет… Боги!..
Голова распухает от обилия мыслей, но я стараюсь не позволять им развиться, пока мы не приезжаем в больницу, и у меня не берут необходимые анализы. Врач сообщает, что результаты будут готовы в течение суток. Их отправят на какую-то там экстренную проверку. После забора анализа ужасно болит поясница. И вроде бы укол был незначительный, а всё равно очень неприятно. Пытаюсь размяться, но врач качает головой.
- Всё пройдёт. Сейчас вам лучше отдохнуть. Мы можем выделить для вас палату, если хотите.
- В этом нет нужды. Она поедет со мной. Вам не следует беспокоиться, - сухо отвечает Суворов. – Как только результаты будут готовы, незамедлительно позвоните мне и сообщите. Я очень на вас рассчитываю.
Врач кивает.
Мне даже страшно представить, сколько Суворову пришлось заплатить, потому что такие анализы не делаются быстро. И получится ли провести всё точно? Волнуюсь, потихоньку следуя за бывшим к его машине. Лучше бы осталась в больнице!.. Не хочу проводить с ним время, да и уверена, что он не даст мне встретиться с дочерью сейчас. И как вообще пройдёт встреча?
Я корю себя, что не проснулся материнский инстинкт, не ослепил меня, и я не бью бывшего кулаками в грудь, чтобы поскорее познакомил с дочерью. Я отчего-то слишком спокойна и холодна. Меня пугает это, ведь моя дочь жива!.. Я оплакивала её, а она оказалась жива. И это всё, на что меня хватает?
- Куда мы едем?
- Ко мне, разумеется. Надеюсь, тебе хватит ума, чтобы не пугать ребёнка и не пытаться выкрасть её? Варя не покидает второй этаж. К ней нельзя подниматься без обработки, чтобы не занести никакие микробы. Тебе нельзя с ней встречаться в ближайшее время.
Говорит так, словно собачку дрессирует.
Я сажусь в машину, хоть и некомфортно, а по всему позвоночнику будто бы ползает огромный червь.
До дома Суворова мы едем в молчании. Только тихое звучание музыки разбавляет тишину. Войдя в огромный особняк, я застываю, потому что на меня смотрят пустые глаза.
Карина…
Они всё ещё вместе.
А на что я рассчитывала?
Что он разведётся, а после того, как дочь вылечится, будем вместе? Тьфу! Даже думать о таком раскладе противно.
- Здравствуй, Катя. Рада видеть тебя. Я покажу тебе твою комнату и накормлю ужином.
Суворов проходит мимо, ничего не сказав своей жене. Как у него сердце не разрывается? Притащил бывшую в свой дом и заставляет жену ухаживать за мной? Да она же меня ядом напоит, скорее, чем на самом деле накормит ужином.
Именно её Варя называет мамой?
Обида захлёстывает, но я стараюсь не давать ей возможность перерасти во что-то большее, ведь важно успокоиться и взять себя в руки.
- Тебе необязательно делать вид, что рада меня видеть, - бросаю с недовольством я в сторону женщины, кротко улыбающейся мне.
- Я действительно рада. Хоть в прошлом у нас и были разногласия, но я не таю на тебя обиды. Здесь ты будешь спать. Чистое постельное белье я уже расстелила. В шкафу одежда. Прости, если будет великовата, я не знала твоих размеров. Всё новое, но бирки сняла, так как постирала. Комнату я тебе показала, а теперь пойдём на кухню? Я сегодня слишком устала и хочу спать. Чем быстрее мы закончим, тем лучше.
И она говорит, что не притворяется? Да она же готова наброситься на меня и придушить, я чувствую, какая ярость от неё исходит. Говорит при этом слишком спокойно, словно наглоталась успокоительных перед встречей со мной. Мне бы тоже не помешали.
Иду на кухню следом за Кариной только для того, чтобы взять стакан воды. И налить её хочу сама. Не доверяю я женщине, которая с такой лёгкостью согласилась принять бывшую невесту своего мужа в гостях. Они пять лет живут вместе. Неужели так и не родили ребёнка?
Едва войдя на кухню, Карина бросается к плите. Её чёрные волосы собраны в тугой пучок на затылке. Раньше они были густыми и длинными, а сейчас заметно поредели. Карина чуть выше меня, но слишком худая. Её бледная кожа выглядит болезненной. Это Суворов довёл её до такого состояния?
Звон бьющейся посуды мгновенно возвращает меня в реальность, и я вздрагиваю.
- Прости, что испугала. Такое бывает. Иногда всё из рук валится, - спохватывается Карина и бросается убирать, но режется о край стекла, и алая кровь мгновенно проступает.
- Тебе нужно обработать рану, - киваю я.
- Нет-нет! Всё в порядке. Я сейчас всё уберу и накормлю тебя. Ты пока посиди.
- Я не голодна. Спасибо. Я пришла сюда за стаканом воды. Я помогу тебе.
Присаживаюсь на корточки, Карина поднимает голову, и я вижу безнадёжность в её больших чёрных глазах, из уголков которых тянется паутинка морщинок.
- Спасибо, - говорит Карина и поджимает губы.
А я не могу понять – Суворов так запугал её? Что с ней случилось? Почему она ухаживает за мной?
- Что здесь произошло?
Стальной голос разрезает образовавшуюся тишину, и мы с Кариной синхронно вздрагиваем, медленно переводя внимание на вошедшего мужчину.
- Тарелка разбилась, но ведь это к счастью, правда? – с вымученной улыбкой говорит женщина.
По телу
