– Я тоже теряла близких людей, и поверь, понимаю, каково тебе, – сказала тем временем Евгения.
– Да, твой муж, я слышала, – безразлично отозвалась Яна, переводя взгляд от окна куда-то в угол.
– И не только он, – произнесла Евгения. – Я расскажу тебе… о себе, о своей семье, свою правду.
– Сейчас? – Яна с трудом сфокусировала взгляд на сидящей рядом с ней темноволосой девушке.
– Нет, в другой раз… На сегодня хватит трагедий.
Евгения грустно улыбнулась и осторожно провела ладонью по лицу помощника, стирая последнюю невысохшую слезу с ее щеки. Что-то здесь было не так, и Яна понимала это даже сквозь уплотнявшуюся вокруг нее зеленоватую мглу.
– Ты улыбаешься? – осознала внезапно она. – Да еще после всех ужасов, которые я тебе рассказала?
– Извини… Просто… некоторые люди улыбаются, когда им очень грустно.
– А я всегда знала, что ты ненормальная, – язык Яны, похоже, объявил сегодня о своем суверенитете, но в нынешнем состоянии это ее мало беспокоило. – Значит, ты не смеешься, когда рассказывают анекдоты, но улыбаешься от печальных историй…
Евгения продолжала улыбаться, хотя ее глаза блестели от еле сдерживаемых слез, и Яна подумала, что такой своего босса она еще ни разу не видела. И, наверное, нескоро снова увидит. Возможно, вообще никогда.
– Твой анекдот про мужика с ножом в спине был ужасен, и мы обе знаем об этом, – сказала Евгения.
– Да, – неожиданно быстро согласилась Яна, снова погрустнев.
– Ну не надо, – попросила Евгения, пытаясь поймать ее взгляд, но девушка опять отвернулась.
Тогда она аккуратно взяла Яну за подбородок, заставив ее поднять лицо и посмотреть ей в глаза, а потом очень мягко сказала:
– Мы могли бы еще очень долго работать бок о бок, но так и не узнать друг друга. Не жалей о проигранном пари. Этот день… он того стоил. И… я сейчас окончательно решила, что предложу тебе… предложу тебе…
– Да? Что? – с просыпающимся интересом спросила Яна.
– Давай потом… когда будешь в состоянии адекватно рассмотреть мое предложение, – усмехнулась Евгения.
– Хорошо… и, кстати, знаешь, если в следующий раз захочешь узнать меня получше, то вместо таких испытаний, какие мы перенесли днем, просто пригласи меня на рюмку-другую абсента.
– Я запомню, – пообещала Евгения. – Ты слышишь дождь?
– Кажется, нет…
– И я нет.
Евгения подошла к окну и распахнула обе рамы. В комнату ворвался ветер, и Яна тут же почувствовала себя бодрее. Она подошла к окошку и встала сбоку от девушки.
– Какая ночь! – воскликнула Яна, вдыхая свежий послегрозовой воздух.
– Тише, а то Андрея Болконского внизу разбудишь, – Евгения попыталась оттащить пьяного помощника от окна, но девушка обеими руками уцепилась за подоконник.
– Не надо меня тянуть, мне жарко, – пыталась вывернуться она.
– Немедленно отойди от окна, пока не вывалилась, – шипела Евгения.
«Ну почему все всегда указывают, что мне делать? – мысленно возмутилась Яна. – Почему она и на отдыхе распоряжается, как в своем кабинете?»
Внезапно девушка перестала сопротивляться, и тянувшая ее за талию Евгения чуть не упала навзничь. Потом Яна быстро обернулась и, не давая опомниться, обхватила ее обеими руками за бедра и крепко прижала к себе резким, почти грубым движением. Но увидев – так непривычно близко – это усталое прекрасное лицо и растерянность в зеленых глазах, тут же почувствовала, что ее злость мгновенно сгорела, оставив от себя лишь горстку пепла, из которой в тот же миг вырос цветок сумасшедшей нежности.
– Ты такая красивая, – бездумно прошептала Яна, перемещая свои руки на талию Евгении, а потом на ее плечи, волосы и в завершение этого небольшого путешествия осторожно проводя кончиками больших пальцев по ее скулам.
Девушка во время этого исследования продолжала сохранять полную неподвижность, только шире распахивая глаза, и Яна все пристальнее вглядывалась в эту колдовскую зелень, не замечая слез, вновь повисших на кончиках ее собственных ресниц.
– Твои глаза… они как абсент, – прошептала Яна в миллиметре от губ Евгении и прикрыла веки, не в силах больше выносить этот гипнотизирующий взгляд.
«Почему она ничего не делает? О, черт, почему не ударит меня, не оттолкнет, не переведет все в шутку? Почему она так прекрасна? Почему я так хочу, но так боюсь коснуться этих губ, словно раньше никого не целовала?…» Поток «почему», казавшийся девушке неисчерпаемым, иссяк, едва она почувствовала короткое нерешительное прикосновение чужих губ к собственным полуоткрытым губам. Яна судорожно вздохнула и снова зачарованно посмотрела в расширенные зрачки изумрудных глаз. Их выражение было невозможно прочитать: чертовщинку сменяла нежность, а ее – сомнение, но потом в них возникало что-то и вовсе необъяснимое, то, что задевало в Яне чувства невероятной глубины и от чего ей безотчетно хотелось плакать.
Евгения провела костяшками пальцев по щеке дрожащей девушки, и вновь поцеловала ее – все еще нежно, бережно, но затем все более настойчиво, требуя ответа. Абсентовое послевкусие на их языках сводило Яну с ума, но все же она оторвалась от дивных сладковато-горьких губ и первой сделала шаг к постели, потянув за собой зеленоглазую девушку. Та поддалась, но, когда они упали на разостланные простыни и продолжили увлеченно целоваться, при всем сумасшествии момента, вещи снова обрели привычные места: обеим сразу стало понятно, что Евгения, наконец, вернула себе привычную инициативу, и Яне оставалось лишь следовать за нею… и за своими собственными безумными желаниями.
Кажется, где-то хлопнула дверь. Но это было или очень далеко, или вообще только почудилось, поэтому лодочка сна, чуть покачиваясь, продолжила нести Яну дальше вдоль освещенных солнцем изумрудных берегов. Раздавшийся скрип и звук шагов еще больше закачал эту лодочку, и девушка неосознанно улыбнулась, балансируя на приятной грани сна и пробуждения. Но через какое-то время шаги послышались совсем близко, дверь медленно, с противным, разрывающим в клочья остатки утреннего сна, скрипом, распахнулась, и Яна открыла глаза, чуть приподнимая голову с подушки. Она тут же снова их закрыла, потом открыла, потрясла головой, но это не помогло изменить увиденное: через порог спальни, немного нелепо, ползком, перелезал огромный медведь с низко опущенной мордой.
Взвизгнув, Яна мгновенно выхватила из-под головы подушку и запустила ею в нежданного гостя. Послышалось странное рычание, но, после секундной задержки, неуклюжее наступление продолжилось. Девушка, не в силах оторвать взгляда от опущенной головы с приглаженными ушами, не глядя потянулась к столику и судорожно сжала первый попавший в руку твердый предмет. «Бутылка… жаль, что пустая», – успела подумать Яна, с максимальным усилием посылая ее в морду вновь зарычавшего зверя.
