Каран внимательно посмотрела на Брука:
— Миссис Парментер тоже была рада твоему отъезду. — Она усмехнулась. — Неаккуратный, так она сказала, из-за него у поместья плохая репутация. Настоящий олух.
Его голубые глаза искрились насмешкой.
— Ты сама это придумала!
Она покачала головой:
— Нет, это ее собственные слова. От себя я прибавила только «олуха», но она все равно подразумевала что-то в этом роде.
— А для тебя имеют значение все их новые планы, снос, строительство гостиниц?
— Посмотрим, как пойдет, — неуверенно сказала она.
Но по дороге вдоль побережья он снова стал задавать вопросы про ее будущее. Было похоже, что этот предмет не давал ему покоя.
— А Поль уже предложил тебе какое-нибудь место? — интересовался он. — Что с тобой будет, когда откроют новый отель, а виллы сровняют с землей?
Она вздохнула:
— Это еще будет не скоро, как уверяет миссис Парментер. Но сейчас Поль говорит, что назначит меня главой любого отдела, где я захочу работать.
— Но ты этого не хочешь?
Каран вглядывалась в даль сквозь ветровое стекло:
— Не знаю. — Она сама не заметила, как следующие слова слетели у нее с языка: — Если бы я нуждалась в спокойном и обеспеченном будущем, я могла бы принять предложение дона Рамиро.
— Какое предложение? — спросил он едким тоном.
— Выйти за него замуж, — ответила она безжизненным голосом.
Вместо ожидаемого Каран гомерического смеха или какого-нибудь язвительного замечания он тихо произнес:
— Я все думал, когда ты мне об этом расскажешь, или так и будешь держать все от меня в секрете.
— Ты знаешь? — удивилась она.
— У меня очень разветвленная шпионская сеть в Альбаросе. Что бы там ни случилось, мне тут же обо всем докладывают. — После значительной паузы он спросил: — Ты намерена принять благородное предложение дона Рамиро?
— А тебе это интересно?
— Ну, в каком-то смысле да. Понимаешь, дон Рамиро очень удивится, если ты согласишься. Его предложение на самом деле не настоящее. Он, конечно, делает вид, будто увлечен тобой, но все это часть их коварного плана — они с Полем пытаются переманить тебя друг у друга. Потому что все равно им нужен человек для управления виллами.
— Но у них есть еще Джулия, — высказала предложение Каран.
— Это совсем не то же самое. Джулии будет наплевать на обязанности, она бросит работу при первом отвлекающем моменте. Ты — совсем другое дело. Ты девушка совестливая, ответственная.
— Сегодня моя совесть, наверное, спит.
— Почему?
— Потому что я отказалась поехать с доном Рамиро в Гранаду. Я просто взяла и сбежала сегодня, даже не сказала Полю, что еду с тобой.
— Я должен считать это очень лестным для себя, — сухо откликнулся он.
— О нет, у меня получилось ненарочно.
— Да уж, лести от тебя не дождешься, моя дорогая.
— У тебя и так достаточно самодовольства, лесть тебя совсем погубит, — отпарировала она.
Он долгое время оставался молчаливым. Каран понимала, что виной тому ее последнее замечание. Брук был не обидчив.
Подъезжая к поместью, он пригласил ее пойти с ним завтра на ужин к Габриэлле и Фелиппе. Хотя говорил он с напускным безразличием, Каран почувствовала в его голосе просительную нотку.
— Хорошо, пойду, — сказала она. — Спасибо, что взял меня с собой в Мурсию, мне очень понравилось.
Когда он остановил машину, она помедлила на мгновение, прежде чем выйти. Чего она ожидала — страстных объятий, нежного поцелуя? Но ничего подобного не последовало. Он смотрел вперед на дорогу, держа руки на руле.
— Спокойной ночи, Каран, — негромко проговорил он. — Приходи завтра к Габриэлле часов в девять вечера.
Брук резко развернул машину на гравиевой дорожке и укатил обратно в город.
Заходя к себе на виллу, Каран перебирала в уме события прошедшего дня. Появление Брука после двух месяцев разлуки снова возродило в ней неодолимое влечение к единственному мужчине, которому она не была нужна вовсе, разве что как приятная компаньонка для путешествий на машине. Единственное, что утешало ее сейчас, — скорая встреча с ним.
На следующее утро Поль обратился к Каран не слишком приветливо".
— Жаль, очень жаль, что ты так и не поехала вчера в Гранаду.
— Зато я поехала в Мурсию.
— Я так и подумал. С Элдриджем.
— Да. — Каран не собиралась лгать.
Поль печально покачал головой:
— Дон Рамиро не обрадуется, когда узнает, что ты отвергла его приглашение, а потом уехала с другим в неизвестном направлении.
— А какое право имеет дон Рамиро контролировать мою жизнь? — с вызовом спросила она. — Я с ним не помолвлена.
— Вот и очень плохо! — воскликнул Поль.
Каран улыбнулась:
— Не волнуйся, Поль. Я же не оставила туристов на произвол судьбы, потому что, уехав в Гранаду, я не смогла бы расселить их на вилле. Потом, тебе ведь не обязательно все подробности сообщать дону Рамиро. Я ему тоже ничего не скажу.
Поль обиженно шагал рядом с ней по дороге.
— Ты даже не представляешь, насколько важно нам поддерживать хорошие отношения с этим человеком.
— Ты и сам прекрасно с этим справишься. Я ведь не такая уж важная птица.
— Ты наш самый главный работник, — заверил ее Поль. Еще они поговорили о поместье, потом он вдруг спросил: — Надеюсь, ты не собираешься выходить замуж за этого Элдриджа?
Каран засмеялась:
— Пока он мне еще не сделал предложения, и сомневаюсь, что когда-нибудь сделает. Он не из тех, кто женится.
— Ну ладно, тогда хорошо. — Поль вздохнул с облегчением.
Весь день она много работала, но не забыла напечатать заметки, которые делала на празднике в Мурсии, чтобы передать их вечером Бруку.
Они встретились возле магазина, над которым располагалась новая квартира семейства Рибера. Брук схватил ее за руку и потащил к витрине, заваленной кожаными кошельками и сумочками, среди прочего там выставлены были даже два седла.
— Владелец этого магазина большой мастер по части кастаньет, — сказал Брук. — Хочешь, я куплю тебе пару?
— Но я даже не знаю, что с ними делать, — возразила она, но сразу же получила гневный отпор:
— Научишься, здесь нет ничего сложного! Бенита тебя научит.
В мгновение ока она оказалась в магазине, и Брук уже выбирал ей кастаньеты из дюжины разложенных перед ним на прилавке.
— Эдмундо делает кастаньеты для всех знаменитых танцоров фламенко, — рассказывал Брук, одновременно ловко щелкая кастаньетами. — Знаешь, изготовить их совсем не легко. На одну пару уходит три или четыре дня. Вот это, кажется, хорошие, — предположил Брук, беря с прилавка очередную пару.
