— Боюсь, тебе придется вернуться на корабль переодеться.
— Я не могу туда вернуться. Вещи мои уже упакованы.
— Упакованы? Ты что, уезжаешь?
— Да. — Он сел и сделал ей знак последовать его примеру. — По правде говоря, я только вчера вечером это решил.
— Жаль, что ты мне не сказал, — растрогалась она до слез. — Не хочу там одна оставаться, без тебя.
— Насчет Стивена можешь не беспокоиться. Я слышал, он тоже уезжает.
— И все равно, не понимаю, почему ты скрыл это от меня, — всхлипнула она.
— Ничего я не скрывал. — Колин начал выходить из себя. — Я хотел тебе в Акрополе сказать, но у тебя вдруг приступ случился.
— Понятно.
Она увидела, как их «гость» тайком поглядел на часы, и поняла, что ему не терпится уйти.
— И где же твой багаж? — спросила она. — Если ты хочешь пойти переодеться, я тебя здесь подожду.
— Я еще не определился с отелем. Он… он на станции.
Колин замолчал, с раздражением наблюдая за тем, как официант убирает поднос с чайником и вытирает со стола.
— Честное слово, Джейн, мне кажется, тебе лучше пойти лечь, пока голова не пройдет. Если не хочешь быть одна, я… я поднимусь к тебе через пару минут.
Девушка уже не знала, что еще выдумать, и медленно поднялась:
— Может, ты проводишь меня, Колин? Я не знаю, куда идти.
— Ради бога, прекрати вести себя как ребенок, — разъярился он, и его полные губы превратились в тонкую бледную линию. — Ты больше не наследница Белтона! Я же сказал — перекинусь парой слов с менеджером и сразу же поднимусь к тебе.
Она поплелась прочь, еле переставляя ноги по ковру, и, как только дошла до дверей, в холле появились четверо мужчин: трое из них высокие, плотно сложенные — на лбу написано, что детективы в штатском; однако Джейн бросилась к четвертому — маленькому седовласому мужчине:
— Мистер Аристофан?
— К вашим услугам. Мисс Берри?
Она кивнула и бросила взгляд за спину:
— Они чай пьют, вместе. Я, как могла, пыталась время оттянуть, боялась, что они скоро расстанутся.
Мистер Аристофан сделал знак своим спутникам и сказал Джейн:
— Погодите минуточку, мисс Берри. Это много времени не займет.
Он легко побежал по ковру, едва касаясь его ногами. Джейн вздохнула с облегчением и села в кресло с высокой спинкой, стоявшее в уголке холла. Из кафе донесся грохот падающего столика, звон посуды, злые выкрики и выстрел.
Вскоре появились полицейские: двое из них вели под руки мужчину в помятом костюме, который поливал их греческой бранью, третий пристегнут наручниками к Колину. Последний сохранял невозмутимый вид, лицо бледно-розовое, губы расплылись в усмешке. Джейн вжалась спиной в кресло, всем сердцем желая провалиться сквозь землю. Однако мистер Аристофан бросил на нее взгляд и позвал девушку. Колин тоже остановился, и Джейн неохотно подошла к ним.
Колин удивленно переводил взгляд с грека на Джейн и обратно:
— Вы знакомы?
— Мы с отцом мисс Берри давно друг друга знаем, — ответил мистер Аристофан.
— Выходит, ты не просто журналистка, занявшая место наследницы? — Колин поглядел на Джейн.
— Выходит.
— И когда ты меня вычислила?
— Когда ты обронил золотую монетку у меня в каюте.
— Да, промашечка вышла. — Он прикрыл глаза и снова распахнул их. — Когда будешь писать об этом, Джейн, не суди меня слишком строго. То есть я ведь не первый и не последний, кто попался на удочку прекрасной блондинки, так ведь?
— Не волнуйся, Колин, — грустно улыбнулась она. — Эту историю я писать не собираюсь.
— Спасибо, милая. Я тебе очень благодарен.
— Поедете с нами на станцию, мисс Берри? — прервал их диалог мистер Аристофан.
— Нет, если можно. Мне бы хотелось сегодня же в Англию вернуться.
— Попробуем устроить это. Я сейчас позвоню и, если получится, пришлю за вами машину, она отвезет вас в аэропорт.
К полудню Джейн вернулась в отель, и регистратор сообщил ей, что мистер Аристофан сумел достать для нее билет на вечерний рейс до Лондона. Несколько часов девушка бродила по Афинам, разглядывая город, но не в силах насладиться его красотами, и остановилась лишь у бесконечного цветочного ряда напротив главной площади, вдохнув свежий аромат роз и гвоздик. Она была рада, когда настало время ехать в аэропорт и огромный лимузин приехал забрать ее. Джейн с удивлением обнаружила на заднем сиденье мистера Аристофана с коробкой шоколада в руках.
— Ты очень храбрая девочка, — протянул он ей конфеты. — Уверен, что страховая компания не оставит твой поступок без награды.
— Ничего я не хочу. Это просто ужасно, мистер Аристофан. Я хорошо знала Колина и…
— О да. Так всегда бывает, когда знакомишься с человеком поближе. Я и сам не раз нечто подобное испытывал. Но твой отец наверняка вздохнет с облегчением, когда Ватерман за решеткой окажется.
— Что его ждет?
— Отошлют в Лондон, там будут судить.
Джейн поглядела в окно на проносящиеся мимо дома и вздохнула.
— Его золотая монетка выдала, — сказала она. — И зачем он ее с собой носил?
— Так они узнавали друг друга. Ватерман не в одиночку работал, нам еще предстоит всех остальных отловить. Банда не только драгоценностями занималась, но и картинами промышляла. Мы уверены, что последняя кража в Париже — их рук дело. Для сбыта таких вещей организация нужна. От камней избавиться не так уж и трудно. В случае с бриллиантом «Лоренц» и крестом Ватерман один работал, но я уверен, что и с другими он тоже связь держал. Их нам еще предстоит вычислить.
— На меня можете не рассчитывать, — содрогнулась Джейн. — Я больше в такие игры не играю.
— Скушай шоколаду, — потрепал ее по руке мистер Аристофан. — Конфетки сладкие, они прогонят горечь.
Аэропорт Хитроу встретил Джейн дождем. Отец бросился навстречу дочери, не успела она пройти таможню, и заключил ее в объятия.
По пути домой она выложила ему всю историю, упустив только один факт, о котором даже вспомнить без боли не могла, — свою любовь к Стивену Дрейку. Отец уже успел побеседовать с мистером Аристофаном по телефону, но горел желанием узнать новости из первых рук, и закончила она, только когда автомобиль к дому подкатил.
— Я рада, что мистер Аристофан не попросил меня доставить бриллиант обратно, — сказала Джейн, направляясь по дорожке к своему дому.
— Старый Арри не настолько прост, как кажется, — рассмеялся Том Берри, распахнув входную дверь и пропуская дочь вперед.
Девушка вошла в холл, и у нее вырвался вздох радости. Может, ковер у них и потертый, а стены давно нуждаются в покраске, но это ее дом, окружение, к которому она принадлежит. Никогда в жизни она больше не ступит в чужой, незнакомый ей мир, а уж тем более не станет думать, что любовь способна стать мостом через пропасть.
