— Чашку хорошего английского чаю? — Отец потащил ее в кухню. — Садись, я сам налью.
Он справился с задачей в мгновение ока, и через несколько минут они уже сидели друг напротив друга, пили чай и жевали печенье.
— Это тебе не «Камбриан», — улыбнулся он. — Я слышал, там на каждого пассажира по официанту.
— Да ради бога. Такая жизнь не по мне.
— Никакого миллионера не заарканила? А я-то думал, ты вернешься со своим собственным бриллиантом!
— Миллионера так просто к алтарю не заманить, — легко ответила она. — Как бы то ни было, деньги к деньгам льнут.
— Вовсе нет, если верить «Морнинг стар»! Они постоянно истории о Золушках раскапывают. Насколько я помню, ты и сама несколько раскрутила.
— Ну, этим я заниматься больше не буду. Ушла в отставку.
— Почему?
— Стивен Дрейк — он тоже в этом круизе был, я тебе уже говорила — взбесился из-за того, что я не раскрыла ему своего истинного «я». Мы поругались и… и я объявила ему об этом.
По его выражению лица Джейн поняла, что отец чувствовал, что за этой ссорой кроется нечто большее, и была рада, что он проявил тактичность и не стал расспрашивать ее о подробностях.
— Кстати, я все равно уже устала от журналистики, — продолжила она. — Хочу найти работу, где не придется рыться в чужом грязном белье и выдумывать нечто невероятное, когда жизнь оказывается не слишком захватывающей.
— Почему бы тебе не оставить на время службу? «Метрополитан» в восторге от того, как я задание выполнил — или, точнее сказать, ты выполнила, — мы обновили контракт, и мне повысили жалованье. Меньшее, что я могу для тебя сделать, — предоставить тебе длительный отпуск. Можешь даже поехать в следующий круиз на «Камбриане», только теперь под своим собственным именем!
— Ни за что! Не хочу снова этих людей видеть. — Она налила себе еще чаю. — Что будет с Колином? Обвинят ли его в смерти Хавтона?
— Боюсь, его ни в чем не обвинят, — пожевал губу Том Берри. — Это теперь не нам решать, он перед высшим судом предстанет.
Было ясно как божий день, что имеет в виду отец, и Джейн отставила чашку:
— Что с ним случилось?
— Я не стал говорить тебе раньше, потому что знал — ты расстроишься… Но Арри сказал мне по телефону, — кстати, для этого он и звонил, — что они везли Ватермана в аэропорт, хотели посадить на самолет, следующий за твоим, но по дороге он попытался сбежать, открыл дверцу и выпрыгнул из машины. В это самое время их другой автомобиль обгонял, и… — он развел руками, — все в считаные секунды закончилось.
Глаза Джейн были на мокром месте, слезы покатились по щекам, но она и не подумала их вытирать.
— Я рада, что ему не придется перед судом стоять. Это было бы просто ужасно, я знаю, что не должна сочувствовать ему, но…
— А ты и не сочувствуешь, это элементарная жалость, моя милая, и я не виню тебя. — Отец потянулся за трубкой и раскурил ее. — Отправляйся в кровать, Джейн. Выспись хорошенько и выкинь всю эту историю из головы.
— Клара будет довольна, что все так кончилось, — поднялась Джейн. — Суд мог бы и на нее тень бросить, особенно если бы ей пришлось в качестве свидетеля выступать.
— Свидетелем бы ее точно вызвали, и ей бы чертовски повезло, если бы ее не обвинили в соучастии. Хотя женщины ее типа всегда сухими из воды выходят. Удача всегда на их стороне.
Джейн решила не ходить пока к Франку Престону. Он ничего не знал о ее возвращении, и ей ужасно хотелось подождать, пока волна сплетен по поводу Колина Ватермана пойдет на убыль. Но главная причина — причина, в которой она сама себе не желала сознаваться, — заключалась в другом: она ждала вестей от Стивена, и при каждом телефоном звонке, при каждом стуке в дверь сердце ее подпрыгивало.
Но неделя подошла к концу, а он так и не объявился, и ей пришлось признать, что он не собирается связываться с ней.
«Я и не думала, что он начнет клясться мне в вечной любви, — сказала она сама себе в воскресенье ночью, отбросив всякую надежду. — Просто надеялась, у него хватит мужества извиниться за то, что он наговорил мне, за то, как он повел себя со мной, когда я вышла из каюты Колина». Она зарылась лицом в подушку: сумеет ли она когда-нибудь забыть его грубые поцелуи и бездушные объятия?
В понедельник утром она первым делом направилась к Франку Престону, и все ее надежды на то, что он станет уговаривать ее остаться, рухнули при первых же его словах:
— Ты не представляешь, какой нагоняй я получил от Дрейка! Если бы я знал, что он будет на борту, ни за что бы не попросил тебя поехать в этот круиз.
— Я поехала не потому, что вы меня просили, — заявила Джейн, твердо вознамерившись сразу же поставить все точки над «i». — Я из-за своего отца согласилась. Не думаете же вы в самом деле, что я побоялась увольнения!
— Я это сразу понял, как только узнал про Ватермана. Храбрая ты девчонка.
— Спасибо, — улыбнулась Джейн. — Я рада, что вы не просите меня «рассказать историю из первых рук».
Престон угрюмо хрюкнул:
— Даже не напоминай мне о том, какой лакомый кусочек мы упустили. Должен признаться, что планировал разворот этому делу посвятить, и…
— Я бы ни за что писать не стала, — выпалила Джейн.
— Стала бы, куда бы ты делась, уж я бы постарался! — Он крутанулся в своем кресле. — Но Дрейк так определенно на твой счет выразился, что я побоялся даже твое имя в газете упоминать!
Джейн облизала пересохшие губы:
— Что вы… что вы имеете в виду?
— Не знаю уж, какая кошка между вами пробежала, — наклонился он вперед, — я не спрашивал и не спрашиваю. Но он ясно дал понять: чтобы твоей ноги в «Стар» больше не было! Потому я и не удивился, когда ты заявила, что не вернешься в газету.
— Понятно. Когда Стивен… когда мистер Дрейк сказал вам об этом?
— Мы получили от него телеграмму из Афин.
Джейн словно остолбенела. На все вопросы, которые терзали ее последнюю неделю, были получены ответы. Даже больше — Стивен так плохо о ней думал, что даже не постыдился унизить ее снова, что уж говорить насчет соблюдения приличий и извинений за свое поведение.
— Мне жаль, что все так кончилось, — услышала она голос Франка Престона. — Он велел выдать тебе полугодовое жалованье и…
— Не надо. — Она поднялась и вышла.
В тот же день она прошла собеседование и получила работу составителя проспектов в «Рекламном агентстве Фостера», воспользовавшись своим знакомством с одним из агентов, чтобы встретиться с самим Робертом Фостером — бойким англо-американцем лет примерно сорока. Он понравился ей с первого взгляда, и она поняла, что тоже пришлась ему по душе, потому что — Джейн была твердо в этом уверена — работу она получила только из личной симпатии, поскольку результаты тестирования оказались весьма посредственными.
