Да, она не сомневалась, что влюблена в Слейда Доусона. Она любила и его необыкновенное тело, и его нежные ласки, и ей так хотелось, чтобы все проблемы остались уже позади и она подъезжала к охотничьему домику только для того, чтобы провести там ночь любви. Быть наедине с ним в этом зимнем раю, таять в его объятиях, шептать ему о любви…
Трейси вынырнула из своих грез. Мечта эта была прекрасной, но не очень реалистичной, в действительности предстояло другое.
Когда они, натянув поводья, остановили лошадей, дверь открылась, Слейд вышел на порог — и Трейси поняла, что он не узнал ее.
— Бен, что ты здесь делаешь? — крикнул он, идя навстречу им. Лицо его выражало крайнее удивление.
Он был такой высокий, стройный и красивый, что у Трейси екнуло сердце. Она опустила шарфы так, чтобы он мог увидеть ее лицо.
— Привез меня, Слейд.
— Трейси? — Он был поражен, однако сразу бросился к ней.
— Давай я помогу тебе сойти. — Его руки обхватили ее за талию, казавшуюся полной не из-за ее положения, а из-за многослойной одежды. Она знала, что по ее фигуре никто не догадается о ее беременности — никто, кроме Слейда.
— Что ты тут делаешь? — спросил Слейд, внимательно изучая ее, Трейси улыбнулась.
— Надеюсь, я тебя не расстроила тем, что приехала?
— Скорее озадачила. — Слейд повернулся к Бену. — Ты не намерен слезать с лошади?
— Не-а. Я собираюсь отправиться прямиком назад. А вы развлекайтесь здесь вдвоем. — Он легонько натянул поводья и развернул свою лошадь.
— Заходи в дом, — скомандовал Слейд. — А я поставлю Долли в сарай и сразу приду.
Трейси стояла, глядя, как он уводит гнедую кобылу. Ну что ж, пока все идет хорошо. В первый момент ее приезд вызвал лишь естественное удивление. Она поспешила войти в дом, обрадованная его теплом и обжитым видом. В большом камине в гостиной пылал огонь, и пока Трейси снимала все свои одежки, она успела оглядеть маленькую, но удобную кухню, две спальни и крошечную ванную комнату.
Здесь во всем ощущалось мужское присутствие. Никакого беспорядка и ненужных вещей, никакой цветовой гаммы, однако тепло и удобно. Оставшись в джинсах и белом свитере с большим воротником, Трейси уселась возле камина, греясь у яркого огня и пытаясь поправить примявшуюся под шапочкой прическу.
Дверь открылась, и вошел Слейд. Он опустил на пол матерчатую сумку, в которую Рей-чел положила постельное белье, и подошел к огню.
— Я сгораю от любопытства, Трейси, — сказал он, окидывая ее внимательным взглядом.
— Не сомневаюсь. — Она настороженно улыбнулась. — Я хотела увидеть тебя.
— Это ясно. Однако напрашивается вопрос — зачем? После моего более чем неудачного визита в Сан-Франциско я думал, что мы никогда больше не встретимся. — Она выглядит лучше, чем тогда в Калифорнии, подумал он. Понятие, что щеки у нее горят с мороза, так что, возможно, это заблуждение. Но глаза у нее сияют. Господи, какая она красивая!
Белый свитер на ней был по моде свободным, но ничто не могло укрыть от его взгляда самое волнующее тело, которое он когда-либо видел и которым наслаждался.
Он повернулся и взял ближайший к ней стул, обтянутый грубым синим холстом, его любимый. Сколько раз он сидел тут, глядя на огонь и думая о Трейси. И вот она здесь. Греется, примостившись у камина, протянув руки к огню, и кажется ему не вполне реальной.
— Я тоже так думала, — призналась она, взглянув на него сбоку. — Но обстоятельства изменились.
— Какие обстоятельства? — Вопрос прозвучал довольно резко. Последний раз, когда они разговаривали, то вынуждены были признать, что эта ситуация не изменится никогда.
Трейси ушла от прямого ответа.
— Можно мне выпить чего-нибудь горячего?
— Господи помилуй, конечно! — Слейд вскочил. — Что тебе дать? Я знаю, кофе с бренди. Это сразу согреет тебя.
— Не надо бренди. Лучше я вылью чаю с травами, если у тебя есть.
— Чай? Лучше бы бренди, Трейси. Оно разом снимет озноб.
Она покачала головой.
— Спасибо, не надо. Просто чаю. Слейд направился на кухню.
— Есть хочешь?
Трейси встала и пошла за ним.
— Да, съела бы чего-нибудь. Он начал вынимать продукты из холодильника: холодное мясо, приправы.
— Можно я помогу? — спросила Трейси.
— Давай. Хлеб в ящике на подоконнике. — Слейд налил чайник и поставил его на плиту.
— Домик такой приятный. Мне он очень нравится, Слейд, — заметила Трейси, готовя себе сандвич. — Хочешь сандвич?
— Я уже ел, спасибо.
Как они прилично себя ведут, подумала Трейси, это хороший знак. Но она знала, как быстро между ними вспыхивает страсть. Настроение у Слейда меняется мгновенно. Сейчас он озадачен ее неожиданным визитом, но не до такой степени, чтобы не подождать с объяснениями, пока она ест. Трейси понимала, что, как только с едой будет покончено, ей предстоит нелегкий разговор.
Они вернулись в большую комнату и снова уселись у огня. Трейси занялась своим сандвичем, откусывая маленькие кусочки и запивая их живительным чаем.
— Ну, как охота на лося? — спросила она.
— Ты его ешь, — ответил Слейд, криво усмехнувшись.
— Да? — Она нахмурилась, сняла верхний ломоть хлеба и посмотрела на мясо. Оно выглядело как обыкновенный ростбиф, и она пожала плечами. — Ну, это очень вкусно, — заявила она, откусывая совсем крошечный кусочек.
Слейд весело рассмеялся, а Трейси смущенно улыбнулась.
— Я сделала что-то забавное?
— Ты само очарование, — ответил он. — Ты же теперь не сможешь это есть, да?
Трейси зарделась от ласкового голоса.
— Глупо, правда? Он покачал головой.
— Совсем не глупо. У каждого свое отношение к мясу диких животных, Трейси. Некоторые люди предпочитают мясо кабана или медведя всему остальному. Но есть и такие, которые лучше умрут с голоду, чем будут есть что-либо, кроме говядины или свинины.
Она сделала гримаску.
— А медведя?
— Это вкусно. Тебе тоже может понравиться.
— Возможно…, но я сомневаюсь.
Он опять засмеялся, и Трейси обрадовалась его низкому, раскатистому смеху. Слышала ли она раньше, как он смеется по-настоящему?
Она пристально посмотрела на Слейда. Невозможно было не заметить, какой он мужественный. Она обратила на это внимание, впервые увидев его, и сегодня он произвел на нее не меньшее впечатление. На нем была голубая клетчатая рубашка с закатанными рукавами, а там, где кончался рукав, виднелась белая полоска нижней рубахи. И по тому, как плотно сидели на нем джинсы, она поняла — под ними тоже теплое белье, что было естественно в такую погоду, и это даже усиливало впечатление от его внушительной наружности.
