– Как у тебя это получается? – прошептал он, передавая Дарии ее футболку. – Ведь ты заставляешь меня терять голову всякий раз, как я приближаюсь к тебе!
– Понятия не имею. – Она натягивала футболку через голову, слегка вздрагивая оттого, что ворсинки трикотажа скользили по соскам, которые стали болезненно чувствительными. – Но когда выяснишь, дай мне знать, потому что со мной происходит то же самое.
Рорк чувствовал эту ее отзывчивость и получал от нее огромное удовольствие, гораздо большее, чем следовало бы. Он привык к тому, что женщины находят его опытным и умелым партнером. Так почему же, когда он доводит до экстаза именно эту женщину, у него возникает такое ощущение, как будто он может одним скачком перепрыгнуть через небоскреб?
Ничего не изменилось, сказал себе Рорк. Он был и остается скитальцем. Это унаследовано им вместе с генами и кровью, передано от отца сыну. Он был одиночкой всю свою жизнь, а если и бывали времена, когда он строил планы и мечтал о нормальной жизни с женой, детьми и собакой, то они давно в прошлом.
– Пора поговорить с Майком о делах, – сказал он после того, как она оделась, а он натянул джинсы.
– Я тоже так полагаю. – Увы, не сбылась его надежда, что Дария будет горячо возражать. Она вздохнула: – Мне бы очень хотелось вспомнить что-нибудь еще. Ведь ты рассчитывал, что здесь у меня скорее восстановится память.
– Верно. – Он уселся рядом с ней в кресло и притянул ее к себе на колени. – Но мы немного отвлеклись.
Его рука скользнула под футболку Дарии, чтобы снова поласкать ее обнаженную грудь, но она почувствовала скорее не возбуждение, а уютную безопасность и покой. Она засмеялась, когда Рорк пощекотал носом ее ухо, и откинула голову назад, подставляя шею под его поцелуи.
– Больше чем немного.
– Я не думаю, что наступит конец света, если перед моим уходом мы позавтракаем.
– Хорошая идея. В конце концов, – она положила руку ему на грудь, – тебе нужно поддерживать свои силы.
– Разумно. – Ее улыбающиеся губы были слишком сильным искушением, чтобы ему противиться. Рорк прикоснулся к ним поцелуем. – Мне потребуется много сил, чтобы с полной отдачей поиграть в хороших парней, борющихся против плохих.
Дария почувствовала, как изогнулись его губы, прикасающиеся к ее рту, и поняла, что он улыбается. Она вспомнила, каким угрюмым и мрачным бывало выражение его лица в первые дни их знакомства, наводившее на мысль о нелюдимом характере, и догадалась, что простое удовольствие, которое они способны доставлять друг другу, по какой-то причине было для него редкостью.
– Не окажешь ли ты мне одолжение перед тем, как оставишь меня здесь одну?
– Какое? – Рорк был не из того сорта людей, которые соглашаются, не уточнив условий сделки. С другой стороны, невозможно Дарии в чем-либо отказать.
– Ты расскажешь мне, что случилось в Москве?
Она почувствовала, как он замер. Могла бы даже поклясться, что сердце у него перестало биться.
Черт побери! Дария обратилась к нему с вопросом не только трудным, но и болезненным. Хотя Наташа погибла не по его вине – более того, она сама желала его уничтожить, – его все еще почему-то изводили угрызения совести.
– Это стоит между нами, – мягко, но настойчиво сказала Дария. – Она стоит между нами. И хотя мы пришли к соглашению – только секс, и ничего больше, – я, может быть, и чудачка, но отнюдь не слабоумная.
В его глазах блеснуло предостережение.
– Что это означает?
Напоминая себе, что за пределами залива, в цивилизованном мире, она была компетентным, умным, опытным юристом, способным держать удар, Дария постаралась не заметить его реакцию.
– Это означает, – сказала она, – что мне не нравится игра в любовь втроем.
Сначала Рорк не понял.
– Ты думаешь, что я…
– Она стоит между нами, Рорк. – Дария охватила ладонями и повернула к себе его лицо. – Она стояла между нами с самого начала.
– Но не в то время, когда мы в постели…
– Нет. Тогда мы только вдвоем.
Ведь это были единственные моменты, когда он отпускал поводья и давал волю чувствам; короткие мгновения, когда он допускал Дарию в свой потаенный внутренний мир и открывался перед нею. Под маской холодного циника таился добрый и сострадательный человек. Который оказался еще и самым заботливым любовником из всех, кого она только знала.
Рорк тяжело и шумно вздохнул:
– Может, оставим этот разговор?
– К сожалению, не смогу.
Он снова вздохнул и замер, прижавшись щекой к ее макушке. Набравшись терпения, Дария выдержала паузу, пока он боролся с чем-то – очевидно, с собственными внутренними демонами.
– Ну что ж, раз уж ты чувствуешь, что Наташин призрак витает между нами, то придется рассказать тебе правду. Какой бы мрачной она ни показалась.
У ее соперницы есть имя. Наташа. И если только Рорк не выражался в переносном смысле – что маловероятно, судя по мрачному тону, – эта женщина уже мертва.
О покойниках плохо не говорят и стараются не думать, тем более о тех, кого любили. Дарии казалось, что сейчас он сравнивает их обеих – конечно же, не в ее пользу. Последовавшие за этим слова Рорка оказались для нее неожиданностью.
– Наташа была самой эгоистичной и аморальной женщиной из всех, кого я когда-либо встречал. И хотя я должен сожалеть о ее гибели, я не сожалею. Если бы это не случилось с ней, то произошло бы со мной. – А если бы он погиб, то никогда не повстречался бы с Дарией. И никогда бы не узнал, каким особенным, потрясающим может оказаться секс между людьми, которые испытывают друг к другу сильные чувства.
– Ее смерть была несчастным случаем?
– Нет.
Пожалуйста, молилась про себя Дэрия, не говори мне, что это ты ее убил.
– Хотя это можно назвать и несчастным случаем, ведь она погибла вместо меня. – Горячий блеск, который она привыкла видеть в его темно-синих глазах, погас подобно свече под порывом ледяного ветра. – Ирония состоит в том, что именно она замыслила покушение на меня и подстрекала своих людей на убийство, но, к своему несчастью, совершила ошибку, доверившись своему другу. Так же, как сделал ошибку я сам, доверяя ей.
Даже не зная подробностей, Дария поняла причину, почему Рорк, общаясь с нею, не мог преодолеть настороженности. За исключением тех моментов, когда они предавались любви. Он мог называть это просто сексом, она же считала это любовью.
– Стоит ли говорить, что мне ты можешь доверять?
Дария говорила мягким, осторожным тоном. И Рорк с трудом заставил себя сохранять трезвость.
– Не обижайся, крошка, но я и прежде слышал такие заверения. – Преувеличенно небрежный тон не достиг кинжальной остроты сарказма, как хотелось бы Рорку. Но все-таки причинил ей боль. Руки, обнимавшие ее, явственно ощутили, как она вздрогнула. Он почти ожидал женского плача. Или вспышки гнева. Но Дария встретила его насмешливый взгляд с невозмутимым выражением лица. Почти безмятежным, подумал Рорк с удивлением.
