Фелисити пошла провожать Ноэля в день его отъезда. Она надеялась, что когда-нибудь в будущем он найдет девушку, которую полюбит.
За несколько дней до фестиваля улицы начали украшать пестрыми фонариками, флажками и цветами. Возводились киоски и торговые ряды, причем каждый владелец пытался превзойти соседей красотой дизайна. Во всех витринах посреди одежды, игрушек и косметики были разложены гранаты. В тенистых уголках и во дворах возвышались статуи, сделанные из гранатовых плодов.
Два дня беспрерывно длились карнавальные шествия. Всем бесплатно предлагали попробовать гранатовый сок из больших кувшинов. На улицах день и ночь танцевали. Город был наполнен ароматным, пряным, головокружительным гранатовым запахом.
Фелисити принимала участие почти во всех развлечениях.
— У меня не хватает сил, — пожаловалась она Берну на второй день. — Я не создана для таких бурных празднеств.
Они сидели вдвоем в их любимом кафе «Арагоста». Толпы веселящихся людей наводняли улицы, все смеялись, пели и танцевали.
— Не забывай, что этот праздник — последняя возможность для местных жителей повеселиться, пока есть деньги, — сказал ей Берн. — После того как соберут урожай, они могут рассчитывать только на рыбную ловлю да на какого-нибудь заезжего туриста.
— На островах должны больше поощрять туризм зимой, — пожала плечами Фелисити. — Климат здесь идеальный.
— Да, правительство собирается это сделать, но на Росса нет отелей, а на их строительство не хватает денег. Честно говоря, мне бы и не хотелось видеть здесь стандартные небоскребы. Это испортит все очарование острова.
Некоторое время она молчала, потом Берн наклонился к ней через стол и тихо произнес:
— Сегодня я получил письмо от брата.
— Надеюсь, все в порядке?
— Да. Собственно, даже хорошие новости. Моя свояченица, Розалинда, перенесла еще две операции, теперь она может ходить. Есть надежда, что она станет полностью здорова. Врачи говорят, что со временем она даже сможет танцевать, если проявит терпение и будет сначала передвигаться медленно.
— Боже мой, Берн, какая замечательная новость! — Горестное бремя, которое так долго его мучило, казалось, свалилось и с ее плеч.
— Она кое-что приписала в конце, в постскриптуме — на вот, прочитай сама.
Он сунул ей в руку листы бумаги, и при свете раскачивающихся в сумраке цветных фонариков она прочитала несколько слов. «Прежде всего, ты ни в чем не виноват. Теперь ты это знаешь, и никогда больше не вини себя в этом. Приезжай и привози к нам Фелисити, как только сможешь. С любовью, Розалинда».
В глазах Фелисити стояли слезы, когда она возвращала ему письмо.
— Знаешь, твое имя сразу мне что-то говорило, с нашей первой встречи, — прошептал он. — Девушка по имени Фелисити[1] просто обязана приносить счастье. Только я не знал, достоин ли я этого счастья.
— А теперь знаешь, — откликнулась она.
— Да. Может быть, я его не заслуживаю, только разрази меня гром, если я позволю этому шансу проплыть мимо.
Отдыхающие схлынули, и Фелисити с Берном остались одни в кафе.
— Наверное, нужно будет написать моему бывшему начальнику, мистеру Фирту, и сообщить ему, что я не вернусь на работу, — сказала она.
— Ему придется учиться обходиться без тебя, — без тени сочувствия заявил Берн. — Кстати, Хендрик ведь друг твоего бывшего начальника, да?
— Да.
— Тогда напоследок нам надо выпить за Хендрика. За человека, который привез тебя на этот остров.
— За Хендрика — и Гранатовый остров. — Они высоко подняли бокалы и чокнулись.
Felicity — счастье, блаженство (англ.).
