намазала тебе коньки какой-то дрянью?
– Возможно, – философски отвечаю я, не желая углубляться в прошлое. – Ладно. Идем ужинать. Ты же сомятину любишь? – уточняю насмешливо.
– Руки оторву за него, Алёна. Даже не смей, – в голосе Яна слышатся угрожающие нотки. – Бернард на моих глазах вырос, а теперь вон какой красавец плавает в аквариуме. Поняла?
– Не смею. – Примирительно поднимаю руки. – Пусть живет и здравствует твой любимец. Кстати, а ты сам ухаживаешь за аквариумом и рыбками?
– Нет. Человек приходит раз в неделю.
Я сползаю с кровати. Сил совсем нет. Впрочем, как и аппетита. Опять он куда-то исчез. Но нужно через силу заставить себя что-нибудь съесть, иначе эта черная дыра напротив засосет мое худосочное тело одними лишь глазами.
– Сегодня больше не трону, – говорит Янис, наблюдая, как я надеваю домашнее платье и меня при этом штормит. – Перекусим и отдыхай. Завтра продолжим. Может, в город скатаемся. Поужинаем где-нибудь.
Я изумленно поднимаю глаза.
– Одни?
– А что? Третьяковы понравились?
– Вчера я была сильно взвинчена, Ян. Даже не помню, о чем с ними разговаривала.
– Но после же помнишь, что было? – с ехидством спрашивает он.
– После – помню, – отвечаю устало.
Янис довольно улыбается и кивает на дверь, но мне почему-то страшно идти впереди. Опасаюсь, что до кухни не дойду и снова окажусь в руках этого сумасшедшего. От него всего можно ожидать. Но Ян сдерживает обещание и больше не трогает меня. Почти до самого утра. Лишь потом будит и все повторяется. Меня берут в заложники несколько раз подряд. И хотя безумно приятно сдаваться натиску Багдасарова, я упрямо продолжаю делать вид, что это не так.
24 глава
– Как давно у тебя эта красота? – киваю я на аквариум и отправляю в рот кусок отбивной из курицы.
Ян задумывается и смешно при этом щурится, но в глазах появляются озорные огоньки.
– Примерно с месяц. Как вернулся из Владивостока, начал слезки собирать после твоих отказов, потом рыбок завел. Что добру зря пропадать, правда?
– А если серьезно? – фыркаю я, закатывая глаза. – Это ты мстишь за тот разговор, когда я твои странности высмеяла, да? Все время в шутку переводишь теперь мои вопросы.
– Давно, Алёна, – равнодушно пожимает он плечами и расслабленно откидывается на спинку дивана. – Думаешь, я помню? Эльке нравилось, ради нее все это и затеял. Началось с маленького аквариума, потом побольше взял, потом еще, и так всю стену занял. Мне поначалу жутко было. Все ждал, что какая-нибудь трещина пойдет по стеклу и квартиру зальет этим рыбьим фонтаном. Но ничего. Пока без эксцессов обходилось. Дохнут только, бывает, питомцы. Но я потом с ними ночью во сне пообщаюсь, прощения попрошу, что не уследил и дома редко бываю, так сразу и отпускает.
Ну вот. Опять эти «Шутки за триста». Но я почему-то улыбаюсь.
– А кто такая Эля?
– Племяшка. Что самое интересное, папашу своего она редко о чем-то просила, а из меня веревки вила. Ну это и понятно, я почти никогда и ни в чем ей не отказывал.
– А почему ты говоришь о ней в прошедшем времени?
– Нет ее. Умерла она.
Проглатываю вязкий ком. Аппетит бесследно исчезает, и я, сложив столовые приборы в тарелку, тоже откидываюсь на спинку дивана, не сводя с погрустневшего Багдасарова глаз. С матерью мы никогда близки не были, а вот с сестрой – очень, и где-то в глубине души невыносимо болит, что ее больше нет. До сих пор не могу смириться с ее смертью. Раны свежие, а признание Яна как удар ножом в сердце. Но он так легко говорит о своей потере…
– Это давно случилось? – не могу удержаться от вопроса.
– Да не особо. Полтора года назад.
– Ты… знал об этом?
– О чем? – Ян непонимающе смотрит на меня.
Голос разума вопит заткнуться, но когда я его слушала?
– Что она умрет.
Тот разговор, когда Ян признался, что ему снятся вещие сны и мертвецы, отложился в сознании. Пару раз Игнасас беспокойно спал и будил меня своими стенаниями, а я в это время в красках представляла, как к нему во сне пришла та девочка, его первая любовь, и они сейчас общаются… Я очень впечатлительная натура, зря он этим поделился. Одно дело – знать об этом как-то в общих чертах, по рассказам Ласки, а другое – спать с таким человеком в одной постели. Немного кривила душой, когда говорила Хулио, что я скептик до мозга костей. Это совсем не так.
– А, ты про это… – печально вздыхает Янис. – Да, знал. И она знала. Я Эрику не говорил, что дочь у него тоже со странностями, но однажды Элька проболталась, что, как и я, мертвых видит во сне. От нас, наверное, унаследовала. Незадолго до болезни она сказала, что сон плохой видела: как мы все плачем, стоя над ней. Я тогда значения не придал. Зря.
– Эрик – это твой брат? – уточняю я.
Ян кивает.
– У него тоже, как у тебя… эти странности?
– Да. Но не так выражены. Он всячески пытался блокировать в себе способности и даже преуспел в этом деле, а мне с самого начала по кайфу было все эти чудачества испытывать. Даже какое-то время пытался их развивать. У девушек спросом пользуются подобные шалости. Не все же такие специфические и осторожные, как ты.
– А в семье как к этому относятся? – пропускаю мимо ушей его замечание.
– Примерно как ты. – Ян награждает меня недовольным взглядом.
– Смеются над тобой?
– Ранят безразличием. Собственно, поэтому Элька ко мне всегда и тянулась. Из Эрика слова клещами вытаскивать приходится, многое в себе держит. Мать и отец – деловые и холодные рептилии. А я в семье, как бабуля, – с душой нараспашку. Дети это хорошо чувствуют. Да и ты сама подсознательно ко мне тянешься, просто какие-то барьеры в своей голове выстроила и царапаешь ядовитыми колючками. Так же, Алёна?
– У каждой причины есть следствие, Ян, – пытаюсь я подыграть ему и копирую его тон. – Ты юрист и образованный человек, тем более с эзотерикой на «ты», должен понимать, что ничего не бывает просто так.
– Я это уже понял. Поэтому ты взаперти и времени на подумать у тебя нет.
– Тактика верная, но она не принесет результатов. Всю жизнь ты меня взаперти не продержишь, а чувство, будто я обязательный атрибут в комплекте «Успешный миллионер», пока тебе это подходит, вряд ли исчезнет само собой. Ощущение будет лишь усиливаться, учитывая ситуацию, в которой я оказалась. Ты ведь можешь дать ничуть не меньше, чем Слуцкий, так? –