бутерброды и подготовить термосы с горячим чаем. Близится вечер и сколько группы поисковиков проведут ещё в лесу, никто не знает.
— Как ты? — Глеб подходит сзади.
— Хорошо.
— Как чувствуешь себя? Может отдохнёшь?
— Нет, все хорошо.
Я и в правду чувствую себя отлично. Беременности практически не чувствую. Грудь стала чуть побаливать, так что дотрагиваться неприятно. Утром немного подташнивало. В остальном, если убрать волнение, все хорошо.
— Кофе сделать? — спрашиваю, разглядывая его измождённый вид.
— Да, если тебе не сложно.
— И бутерброды. Ты вообще что-то ел эти дни?
— Не помню, — говорит он, усаживаясь за наспех сколоченный деревянный стол.
— Глеб, — обращаюсь, размещая перед ним одноразовый стаканчик с кофе и картонную тарелку — едой. — У меня к тебе просьба. Не мог бы ты относиться к Ксении… помягче?
Его лицо приобретает недовольный вид, потом рот кривится, и он находит мою подругу глазами. Девушка сосредоточенно разговаривает по телефону с кем-то из служб. За ухом у неё карандаш, светлые волосы собраны в высокий хвост.
— Нажаловалась, значит, — тянет он, разглядывая.
— Нет. Она очень хороший человек. И я не понимаю твоего отношения.
Громов переводит взгляд на стакан в своей руке.
— Нет у меня к ней никакого отношения, — произносит, залпом выпивая кофе.
На кухню заходят двое молодых парней из поискового отряда.
— Можно чай? — спрашивает один из них.
— Конечно, присаживайтесь, — проговариваю, идя за чайником, стоящим на газовой плите.
— Погода портится. В лесу несколько групп наткнулись на следы медведя, — начинают они разговаривать между собой.
Боязливо смотрю на Глеба, он отрицательно качает головой.
— Да, — отвечает парень. — Будем надеяться они не встретятся. Иначе пиздец.
Глушу животный страх внутри себя, разливая кипяток в кружки. Лес полон опасностей. Особенно для неподготовленного человека. Андрей крепкий физически и сильный морально, но что он может сделать против дикого зверя?
Это страшно…
— Поменьше болтайте, парни, — говорит Глеб, кивая на меня.
— Извините, — обращается один из них ко мне. — Я не подумал.
— Ничего, — тихо шепчу, выходя. Бреду куда глаза глядят.
Подальше от всех.
Боль внутри становится такой резкой, что я просто не могу находиться среди людей. Отворачиваюсь, натягивая капюшон на голову, и опираюсь спиной на багажник кем-то оставленного автомобиля.
Боже, Андрей, найдись, пожалуйста!
Все наши недопонимания, разногласия, стычки — это такие мелочи… Зачем я вообще обращала на это внимание?
Я никогда больше не оставлю тебя ни на одну ночь, ни на одну минуту…
Только, пожалуйста, объявись, Громов. Я так злюсь на тебя!
Из-под земли сама тебя достану своими же руками. Только реши меня оставить! Только посмей! Никогда тебе этого не прощу.
Обнимаю свои плечи и даю волю слезам. В ушах шумит, временно отключаюсь от происходящего.
В памяти проплывают все моменты нашей жизни.
Первая встреча в клубе, ссоры, развод, Краснодар, пляж в Сочи, наши разговоры на кухне и совместные ночи… Его руки… Губы… Последний разговор в машине.
— Господи, ну за что мне все это? А? — поднимаю залитое слезами лицо к небу.
Разглядываю мимо пролетающие пушистые белые облака. Они лёгкие и невесомые. Небо за ними наконец-то ясное… Ярко-голубое.
Цвет, который дарит надежду, а не отбирает её…
— Настя! — слышу рёв Глеба издалека.
Поворачиваю голову. В лагере наблюдается какое-то оживление. Вокруг стола целая толпа. Не могу понять, что они говорят.
— Его обнаружили, — сообщает Глеб, подбегая ко мне.
Боже.
— Он живой? — спрашиваю его отчаянно.
— Живой, Настя, живой!
Крепко обнимаю Глеба и не могу поверить в то, что все закончилось. Реву навзрыд у него на плече.
— Ну, всё, всё, — похлопывает меня по спине. — Давай прекращай.
Живой!
Господи, спасибо тебе!
Поисковики, которые почти два дня бродили по лесу, радуются тому, что задача выполнена. Обнимаются, обсуждают последние два дня, фотографируются.
— Где он? — спрашиваю у Глеба, глядя на всеобщую эйфорию. — Как он?
— Его доставят сейчас на вертолёте. Он в порядке. Немного повредил ногу. Но в целом, все лучше, чем могло быть.
На лице Громова старшего облегчение. Мужчины тоже все переживают, беспокоятся, но им сложнее, потому что они не позволяют себе этого показывать другим.
Мы возвращаемся в лагерь.
Ксюша бежит мне на встречу, тоже плачет. Обнимаемся, радуемся.
— Пойдёмте в машину, доедем до места, — предлагает Глеб, кивая в сторону.
Мы с подругой садимся на заднее сидение. Обе молчим. В голове долбит только одна мысль. Я скоро его увижу. Руки дрожат от нетерпения.
— Глеб, набери Ольги Львовне, — вспоминаю про мать Андрея, которая, наверное, ещё не в курсе, что он нашёлся.
— Да, сейчас.
Подъехав к большому полю, на которое уже приземлился вертолёт и подъехали две кареты скорой помощи, не дожидаюсь полной остановки автомобиля, выскакиваю из него практически на ходу:
— Настя… осторожнее, — рычит Глеб мне в спину.
Бегу без оглядки по мокрой траве. Рядом со скорой замечаю носилки, вокруг которых много специалистов в униформе. На носилках лежит Андрей.
Его лицо осунувшееся, покрытое мелкими царапинами. Расталкиваю людей и наконец-то обнимаю его…
Слезы душат опять, ничего не могу с собой поделать.
Я верила, ждала, молилась почти двое суток… Но в глубине души, подсознательно готовила себя и к худшему тоже… Так устроен человеческий мозг. Он просто не может не думать о плохом. Невозможно себя заставить верить только в лучшее.
Как ни старайся.
Андрей слабо обнимает меня за шею и упирается в неё носом, втягивая мой запах:
— Тш-ш… Настя… Вот он я… — шепчет на ухо.
— Я так испугалась, — выдаю сквозь рыдания.
Не верится.
— Знаю, любимая. Я тоже. Пиздец как… — его голос дрожит, так же, как и все тело под тёплым одеялом, которым он укрыт. Меня предупреждали, что, скорее всего, из-за холодных ночей будет переохлаждение организма.
Поднимаю голову и покрываю его лицо короткими поцелуями. От него пахнет костром, лесом и немного потом, но мне все равно. Разглядываю ближе любимое лицо, его глаза лихорадочно горят, скулы покрыты румянцем.
Целую лоб, по-моему, у него жар.
— Не реви больше, — просит он тихо, перебирая пальцами мои волосы.
— Не буду, — обещаю ему, осторожно целуя сухие потрескавшиеся губы.
Сотрудник скорой помощи, все это время деликатно молчавший, откашливается:
— Мы отвезём вас в больницу, необходимо сделать рентген и обследоваться.
— Я поеду с ним, — тут же сообщаю. Ни за что его не отпущу одного.
— Не положено, — заявляет фельдшер.
— Разберёмся, командир, — шутит сбоку Глеб, подходя ближе к носилкам. Заглядывает в лицо брату. — Уже нагулялся?
Андрей горько усмехается.
— Прогулка вышла что надо!
Спасатели загружают носилки внутрь машины. Я, попрощавшись с Ксюшей, спешу занять место рядом.
— Глеб,
