довези Ксению до её машины, пожалуйста.
— Я сама доберусь, — отвечает девушка упрямо.
— Ладно, езжайте. Разберёмся, — отвечает старший Громов с издёвкой, закрывая тяжёлую дверь автомобиля.
До городской больницы едем, взявшись за руки. Андрей дремлет, периодически открывая глаза. Постоянно проверяю его сбивчивое дыхание. Оно такое горячее. Блин.
— Люблю тебя, — шепчет мне с закрытыми глазами.
— И я тебя люблю. Поспи.
Не верю, что он здесь, рядом.
Врачи довольно быстро проводят все необходимые в таком случае манипуляции. Перелома нет, небольшое растяжение связок. Организм крепкий, поэтому, в целом, всё в порядке. Наложив на повреждённую ногу шину, предлагают остаться в стационаре, но Андрей категорически не соглашается, подписывает официальный отказ и нас отправляют домой.
Зайдя в квартиру, помогаю ему раздеться. Далее иду за ним по пятам, он, прихрамывая медленно направляется в ванную:
— Я сейчас, — спокойно говорит, собираясь прикрыть дверь.
— Я с тобой, — тут же предупреждаю, юркнув внутрь.
Он крепко обнимает меня за талию и неровно дышит. Прижимаюсь к обнажённой груди и целую его в плечо, поглаживая твёрдые мышцы на спине.
— Дай мне пять минут, пожалуйста, — просит серьёзно, целуя меня в лоб. — Я сейчас.
Тяжело вздыхаю, всё понимая. Ему нужно побыть одному. Отпустить собственные страхи и принять то, что произошло. Свыкнуться. Он не может при мне, так как слишком привык быть сильным…
Мой мужчина.
Целую его в губы, он заторможено отвечает.
Достаю чистое полотенце.
— Ладно, отмывайся. Я пока тебе что-нибудь приготовлю.
После лёгкого ужина, рекомендованного врачом из-за длительного голодания, тоже принимаю душ, натягиваю футболку Андрея и укладываюсь к нему в постель. Он тут же поворачивается ко мне и обнимает.
Долго лежим, всё также молча, каждый в своих мыслях. Отпускаем последние два дня. Все переживания, тревогу. Жизнь в очередной раз испытала нас на прочность.
Но мы ведь выдержали?
— Расскажи мне, — хриплю. — Расскажи, как вообще… как ты там…
— Нормально, — говорит он спокойно, обдавая меня своим дыханием.
— Андрей… Поделись. Я хочу! Я твоя девочка, я должна знать.
Он делает вдох-выдох, притягивая меня ещё ближе.
— Знаешь, парни-поисковики, что обнаружили меня поделились… В общем, когда также находят детей, которые провели в лесу пару дней, они редко оказываются испуганными… Детский мозг не замечает времени, поэтому у них нет страха…
Речь постоянно сбивается, и я не перебиваю.
— Такого щемящего ужаса, знаешь, до жути. Когда резко осознаешь, что вокруг… на пару сотен километров никого… Ни одной долбаной живой души. Только лес, высокая трава и непроходимое болото… И хрен знает выберешься ли ты когда-нибудь…
По моей щеке бежит слеза, украдкой стираю её и всхлипываю.
— Я уже не надеялся, что увижу тебя, — говорит он, отчаянно упираясь своим лбом в мой. — Постоянно думал о том, что недолюбил, недоцеловал, мало уделял тебе времени… Чтобы ты меня запомнила…
Его голос дрожит.
— Всё прошло, Андрей. Закончилось, — успокаиваю, ещё крепче обвивая его руками и ногами. Он целует меня нервно. Чувствую его неповторимый вкус во рту. Отчаянно пытаемся дать друг другу тепло и любовь.
Наши телефоны разрываются в прихожей, но мы не спешим к ним. Наверное, это дико. Эгоистично. Но сейчас хочется так. Быть эгоистами. Отделиться от мира.
После долгого поцелуя вдруг решаюсь и произношу в темноте:
— У нас будет ребёнок.
Он вздрагивает и замирает. Пару секунд пытается переварить информацию. А потом резко вскакивает с подушки.
— Настя как? — включает ночник, вглядывается в моё лицо. — Как ты вообще? Ты у врача была?
— Нет, я в день, когда ты пропал узнала, — говорю, улыбаясь. — Ты… рад?
— Я… конечно… конечно я рад, — заверяет он, перетягивая меня к себе на колени. Касается низа живота. Качает в объятиях, а я наслаждаюсь ароматом его тела. — Просто переживаю… Столько натерпелась. Завтра же поедем к врачу.
— Поедем, — соглашаюсь.
Я до икоты боюсь больниц, но ради нашего малыша придётся изменить и эту привычку.
Такие они, эти Громовы… Появляются в моей жизни и всё переворачивают с ног на голову.
Мои следующие две недели проходят в больнице под строгим присмотром врачей. На первичном приёме был выявлен небольшой тонус, по всей видимости на фоне перенесённого стресса. Сразу же предложена госпитализация.
Андрей с энтузиазмом подхватил эту идею и организовал одноместную палату со всеми удобствами.
После работы ежедневно приезжает ко мне, чтобы провести вечер вместе. Ужинаем, смотрим кино, чаще просто отдыхаем обнимаясь. Пару раз он оставался на ночь, но больничная кровать настолько неудобна что в итоге мы оба не высыпались. Я-то потом весь день бездельничаю, а он должен быть сосредоточен, поэтому выгоняю мужчину домой.
Вся палата заставлена цветами от него. Пару раз приезжают мои родители. Мама после ситуации с Андреем, потеплела в его сторону и очень рада, что станет бабушкой. Папа даже прослезился на эмоциях.
С Ольгой Львовной держу строгий нейтралитет. На её вопрос, заданный Андрею, может ли она приехать в больницу с визитом, я сразу отрицательно замотала головой.
А он не настаивал, слава богу.
Это нормально прощать людей, которые причинили тебе боль. Возможно, даже ненамеренную. И точно также нормально, не желать возвращать их в свой мир, в свою жизнь. Извинения приняты. Но проход отныне воспрещён.
Может быть грустно. Но факт.
Агентство я в очередной раз поручила своей помощнице. Элина отлично справляется и есть даже мысли назначить её управляющей. Исключительно на срок моего декрета.
В день выписки Андрей приезжает за мной ранним утром как обычно с цветами. Подхватывает сумки, и мы загружаемся в «БМВ». Неужели свобода?
В воздухе пахнет наступившей осенью. Листья на деревьях пожелтели и начали опадать.
— Наконец-то!
Разглядываю улицы, потягиваясь.
— Устала, малышка? — говорит он с улыбкой, отвлекаясь от дороги.
— Лежать? Издеваешься? — тоже улыбаюсь.
После того как автомобиль плавно проезжает перекрёсток, ведущий к квартире Андрея, с удивлением спрашиваю:
— Мы что едем не домой?
— Нет! Прокатимся немного, — произносит он загадочно.
— Боже, Громов. Это что сюрприз?
Хлопаю в ладоши.
— Ничего особенного, — пожимает плечами и берет меня за руку.
Царапины на его лице затянулись и, на первый взгляд кажется, что ничего в нем не поменялось. Но только не для меня. Я слишком хорошо его знаю, чтобы не заметить случившуюся трансформацию во взгляде и углубившуюся складку между бровей. Он словно стал старше.
— Так куда ты говоришь мы едем? — пытаюсь его подловить.
Он цокает.
— Нетерпеливая какая.
Прыскаю от смеха.
Выбравшись из города, на первом же повороте Андрей направляет «БМВ» в сторону дороги, обсыпанной гравием. Чуть позже на горизонте виднеются одинаковые крыши коттеджей, которые раньше
