следила, ничего мучного или сладкого. Может быть поэтому такая злая?
Мне сегодня совершенно не хочется казаться милой. Я хочу спать, я разбита трогательным отношением ко мне от человека, с которым совсем недавно приняла решение развестись.
Я уязвима и одновременно с этим заряжена, словно боевой снаряд.
— Оль, — складываю руки на столе. — Скажи мне, тебе действительно доставляет удовольствие постоянно меня обижать?
— Девочки, — напрягается мама.
— На правду не обижаются, — хмыкает Оля и уставляется в свою тарелку.
— Как дела с разводом, Яна? — спрашивает папа, усаживаясь во главе стола. — Как прошло предварительное заседание?
— Нормально.
В кухне создаётся неуютная тишина, которую я собираюсь разбавить своим заявлением.
— Я решила подписать досудебное соглашение о разделе имущества. И попрошу судью оставить без рассмотрения иск о лишении родительских прав, который составили твои юристы.
Выпалив, снова берусь за ложку.
— Об этом не может быть и речи, — ультимативно произносит отец. — Не пори ерунды. Мои юристы узнали, что Соболев в процессе объединения с федералами. Сливает деньги, чтобы тебе меньше досталось. Нужно пода́ть уточнение в суд, пусть они проверят…
— Папа, — трясу головой.
— Яна…
— Папа, — повышаю голос. — Это единственное, что тебя беспокоит?..
Стук ложек по дорогому фарфору затихает. Напряжение в кухне достигает апогея.
— Не разговаривай в таком тоне с отцом, — указывает Оля пафосно.
— Заткнись, — осекаю её и пока мама судорожно ахает, а сестра приходит в себя, снова обращаю внимание на отца.
Я в первый раз в жёсткой конфронтации.
Впервые после решения о браке с Богданом, встала на свою защиту, потому что наконец-то осознала, кроме меня этого никто не сделает. Может быть, подсознательно я ждала подобных действий от Богдана, но сейчас я его понимаю.
Это моя территория, моя семья и только моя задача.
Выставить с ними границы. Научиться отбиваться и защищаться. Ни в коем случае не нападать, на такое я неспособна.
Смотрим друг на друга в упор. Глаза в глаза. Я вижу перед собой взрослого, состоятельного мужчину. Неглупого. Почему же он в таком случае так настойчиво не хочет признавать заслуги моего мужа?
Не знаю, о чём он думает, но точно уверена, что в своей жизни важные решения теперь буду принимать единолично. Вчера я поставила перед этим фактом собственного мужа. Нужно быть честной и найти в себе силы донести новые реалии до отца.
Ни на секунду не отклоняю прямой взгляд.
— Делай что хочешь, — произносит отец тихо, вставая из-за стола и швыряя салфетку. — Спасибо за обед.
Опустив плечи, молча выходит из кухни.
Победе я радуюсь недолго, потому что Оля начинает причитать:
— Что ты себе позволяешь?
Морщусь, глядя на маму.
— Как ты себя с нами ведёшь? — продолжает нарываться сестра. — У босяка своего понабралась?
— Я попросила тебя заткнуться, — поворачиваюсь к ней. — Понимаю, ты всю жизнь мстишь за то, что я нашла в себе силы выйти замуж за кого хотела, но не заставляй напоминать твою историю.
— Мама, — взвизгивает Оля. — Что она себе позволяет? Какую историю?
— С твоим одноклассником. Кажется, Семён? Сын нашей учительницы физики. От него ты сделала аборт в одиннадцатом классе? — теперь смотрю в упор на Олю. — Помнишь?
— Мама… — лицо сестры вытягивается и вмиг становится уязвимым. — Откуда она знает?
— Я многое знаю, но в отличие от тебя обладаю природным тактом, чтобы не бросать это обвинение в лицо каждый раз, когда ты оскорбляешь моего мужа или мою семью.
— Как ты смеешь мне это припоминать? — впадает Оля в истерику. — Я счастлива в браке много лет. А где твой муж?! Где он?
— Тебя это не касается.
— Он бросил тебя. Бросил, — взрывается сестра. — Ты даже Соболева возле себя удержать не смогла.
— Я поеду, — говорю маме, поднимаясь и целуя её в щеку. — Прости, — шепчу на ухо, не замечая того, как Оля продолжает сыпать оскорблениями.
Выйдя из дома, ещё раз оборачиваюсь и осматриваю входную дверь. Утираю слёзы и всхлипываю. Это должно было когда-то случиться. Я больше не буду стараться поддерживать с ними связь.
Долгое время я пыталась соответствовать и терпела. Как умела, со своей стороны, выстраивала мост к ним, но в одиночку это сделать невозможно.
Мой плач перебивается телефонным звонком.
— Да, — говорю, утирая слёзы.
— Ты… плачешь? — спрашивает Богдан растерянно. — Что случилось?
— Ничего.
Даня затягивается сигаретой, шумно выдыхает дым и молча слушает, как я усаживаюсь в машину.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как новенькая, — отвечаю успокоившись.
— Я принял твою ответку.
В груди разливается приторное тепло от воспоминания о том, как его тело выглядело с утра. Расслабленное и… большое. Я всё рассмотрела. Грудь, живот, бёдра. Пришлось сбежать раньше, чем желание дотронуться победило мой разум.
— Это не ответка, Богдан, — возражаю устало. — Просто не хотела тебя будить, нужно было развести детей и выйти на работу с утра.
— Ясно. Ваньку с Машкой заберу сам, как обещал.
— Хорошо. Спасибо.
— Вообще, не за что, вроде как, — недовольно выговаривает. — Я их отец.
— Даня, — выдыхаю. Ещё одного сражения не выдержу. — Не начинай. Конечно, ты их отец. Я ведь всё тебе рассказала. Не надо.
— Да, кстати, — продолжает невозмутимо. — Звонил мой адвокат, ты попросила о встрече насчёт мирового соглашения? Может перестанем общаться через посредников? Ночью мы неплохо ладили. Или это принципиальный момент.
— Конечно, нет, — вспыхиваю об упоминании о ночи, теребя оплётку руля. Я не буду винить одного Соболева в том, что случилось. Я… сама хотела секса с ним.
— Тогда предлагаю увидеться завтра за обедом, чтобы всё обсудить?
— Хорошо.
— Надеюсь, я не встречу Долинского, поедающего салат?
— Нет, — смеюсь, опустив голову.
— Отлично. Детей привезу вечером.
Вспоминав наш вчерашний разговор, вставляю:
— Я хотела, чтобы мы вместе с ними объяснились…
— Потом, Ян. Дай мне время, к такому я пока не готов.
— Ладно, — соглашаюсь. — Думаю это терпит до официального развода.
— Спасибо, что напомнила, — отвечает мрачно. — Удачи и… не гоняй.
Воздуха в машине становится катастрофически мало, когда я подъезжаю к «Марио». Место для обеда выбирал Богдан, но мне уже всё очень нравится.
Выхожу из машины, захватив сумку.
Увидев в отражении витрины, насколько красиво сочетается молочный цвет пальто с моими белоснежными волосами и в меру смуглой кожей, улыбаюсь.
Надо честно признаться.
Я готовилась к встрече заранее.
С учётом того, что развод на данный момент полностью моя инициатива, это, наверное, странно. О причинах своего внезапного желания надеть обтягивающее платье и высокие сапоги, я подумаю вечером.
— Привет, — аккуратно стреляет Богдан мне в спину, когда я подхожу к дверям.
— Привет, — резко разворачиваюсь на каблуках.
В левой руке у него
