— Извини, что я вспылил вчера, — сказал он с трудом после некоторого молчания. Извинения всегда давались ему нелегко. Но ведь она хотела мира, раз пришла сюда, да и он не намерен ссориться.
— Я тоже хочу извиниться, Бретт, — Фиби дотронулась до руки, лежащей у нее на плече. — Я действительно думала, что тебе не стоит ходить в церковь. И я никак не предполагала, что ты захочешь пообедать с моей семьей. Моя мать и Бен не самая лучшая для тебя компания.
Она не хотела рассказывать ему о споре за обеденным столом Стефансенов. У него и без того достаточно проблем, чтобы еще вникать в ее отношения с матерью.
— Знаю, — проворчал он, но не смог удержаться, чтобы не произнести следующих слов: — Но это не потому, что ты стыдилась моего присутствия там?
— О, вовсе нет, Бретт! Ну, просто моя семья... моя семья... Они абсолютно другие люди, сказала Фиби, но выражение недоверия не исчезло с его лица, и она сменила тему разговора. — Тебя все еще интересуют обстоятельства смерти Сью?
Фиби выпрямилась и повернулась в сторону Бретта. Она приготовилась сказать ему о своем разговоре с Эдом Бирчем.
— В общем, да, но... — Бретт собрался что-то возразить, и Фиби приложила пальцы к его губам, не давая продолжить фразу.
— Тс-с, я расскажу тебе, как я пыталась поговорить с Эдом Бирчем. Он присутствовал на церемонии в церкви и вел себя очень странно. Каждый раз, когда святой отец начинал говорить, он выкрикивал что-то, перебивая его...
— Фиби, после того, как вломились в твой дом, ты обещала, что прекратишь расследование, — нетерпеливо перебил ее Бретт.
— Так ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о поминальной службе или нет?
Бретт замолчал, и Фиби была благодарна ему за его неодобрительное, но внимание. Она вкратце пересказала ему сцену в церкви.
— И ты, конечно, последовала за ним? — спросил Бретт, узнав, что Бен вывел из церкви Эда.
Фиби кивнула.
— Сначала он не хотел говорить со мной, но потом передумал. — Фиби вдохнула, готовясь к самой трудной части своего рассказа. — Он заявил, что был свидетелем того, как ты уносил Сью той ночью.
Бретт напрягся и убрал руку с ее плеча. Сумерки скрыли выражение его лица. Как-то на улице смешной человек по имени Эд Бирч кричал, призывая его к раскаянию, но Бретт тогда пропустил мимо ушей этот пьяный бред. Но почему Эд Бирч утверждает, что видел, как он, Бретт Кроуз, похищал Сью двенадцать лет назад? Ведь ничего подобного не было! Когда Бретт заговорил, его голос был спокоен и бесстрастен.
— Что ты думаешь по этому поводу?
— Я думаю, что кто-то изо всех сил старается, чтобы все нити вели к тебе, — задумчиво сказала Фиби, и напряженное состояние, охватившее Бретта, спало.
— Ты забыла, что мой отец сумасшедший, — сухо заметил он.
— Я ничего не забыла, я лишь излагаю факты, — сказала Фиби. — Кто-то пытается обвинить тебя, и я думаю, мы близки к разгадке, раз наш тайный враг стал активнее. Сначала этот погром в моей спальне, потом телефонный звонок прошлым вечером.
— Какой телефонный звонок? — спросил Бретт, насторожившись. Она ничего не рассказывала ему об этом прежде.
— Да так, ничего особенного. Мне часто звонят и вешают трубку, но вчера вечером звонивший трубку не бросил. Он посоветовал мне прекратить поиски виновного, — нерешительно сказала Фиби.
— Почему ты не рассказала мне об этом раньше? — голос Бретта дрожал от волнения.
Он схватил Фиби за плечи, и его пальцы впились в мягкую кожу. Он не понимал эту девушку. Она была такой маленькой, но в то же время такой сильной и независимой. Он хотел защитить ее от зла, но она поступала так, что казалось, не нуждалась в этом.
— Я бы попросила тебя отпустить мои плечи. Ты делаешь мне больно.
Бретт тут же послушался ее.
— Извини, — сказал он. Меньше всего ему хотелось доставлять ей забот, но, к сожалению, он-то и был ее главной заботой. — Я не знаю никого, кто мог бы угрожать тебе. Ты, конечно, рассказала Бену?
Она отрицательно покачала головой. На этот раз чаша терпения переполнилась, и гнев захлестнул его.
— Черт побери, Фиби, ты играешь с огнем! Это безумие!
— Нет, это не безумие, — твердо сказала Фиби, сверкнув глазами и гордо вскинув подбородок. — Я определенно заставляю кое-кого нервничать.
— Ты заставляешь нервничать прежде всего меня! Бен должен вести расследование, а не ты, — сказал Бретт все еще рассерженно. — С тобой может случиться что угодно!
Солнце уже давно зашло, и только серебряная луна освещала небо, но было достаточно светло, чтобы Фиби могла видеть выражение искренней взволнованности на его лице. Она подумала, что если им не довелось быть вместе в счастье, то, может, несчастье их соединит.
— Но и тебе будет не лучше, если мы не докопаемся до истины. Они могут тебя арестовать, — сказала Фиби, подумав.
— Ну почему ты так упряма? — Бретт резко облокотился на поручни. — Как бы то ни было, но мне кажется, что мы поговорили со всеми, с кем только могли. Полагаю, расследование зашло в тупик.
Фиби помолчала немного, обдумывая его слова. Со всеми ли, имеющими отношение к этой драме, она переговорила?
— А Кэрк? — воскликнула она неожиданно. — Смешно подумать, я вижусь с ним каждый день, но я еще ни разу не спрашивала его о той ночи.
— В таком случае поговорим с ним вместе, — сказал Бретт, полагая, что лучше согласиться с ней, чем возобновлять бесполезный спор.
— Нет, ничего путного из этого не получится. Ты знаешь, как он к тебе относится. Я сама поговорю с ним. И не делай такого лица. Я не подвергаю себя никакой опасности, ведь я знаю Кэрка много лет.
— Убийцу ты, вероятно, тоже знаешь давно, — заметил Бретт; его гнев сменился покорностью. — Идем, я провожу тебя домой.
Он встал и протянул Фиби руку, но в следующий момент он уже обнимал ее. Фиби пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. Она закрыла глаза, испытывая сладостное опьянение от поцелуя. Бретт был небрит, но грубость его кожи еще сильней возбуждала ее. Сейчас уже ничто не имело значения — ни осуждение ее матери, ни подозрения горожан; она желала лишь одного — быть в его объятиях.
Бретт так же, как и Фиби, был захвачен поцелуем, но вместо того, чтобы попросить ее провести эту ночь с ним, взял ее за руку и повел в бархатную темноту ночи. Так, обнявшись, они медленно брели к дому Фиби, и Бретт всю дорогу боролся с желанием подхватить ее на руки и отнести обратно в свою спальню. Он был уверен, что и у Фиби было желание вернуться, но он не чувствовал себя готовым принять то, что она хотела ему дать. В то же время он не мог и расстаться с ней в этот вечер.
— Почему бы тебе не зайти и не выпить чашку кофе? — предложила Фиби, когда они остановились у ступенек ее дома. Она надеялась, что он согласится остаться. Фиби так не хотела томиться в одиночестве, которое ей предстояло ощутить в полной мере, как только он уйдет домой.
