неощипанный.
Всегда бешусь, когда она с утра пораньше названивает и ребенка мне будит. И ведь знает, что в выходные внук может до обеда спать. Знает, сто раз ей говорила, но игнорирует. Даже так, поганка, гадит.
– Не ответил? – уточняю между тем ровным голосом.
– Угу, не успел. Тел в пододеяльник провалился. Пока я искал, он уже затих.
– Ну-у-у… повезло?
Закидываю удочку и смеюсь. Сынуля такую грустную моську строит, затискать хочется.
Шумно выдыхает.
– Ты ж ее знаешь, она всегда своего добивается.
Знаю. И совсем не удивляюсь, когда телефон Алешки вновь вспыхивает входящим вызовом.
Ар-р-р. Упертая бараниха.
Переглядываемся.
В душе обкладываю «родственницу» восьмиэтажным заковыристым... внешне молчу и даже не кривлюсь. Смотрю на сына и мысленно обещаю, что совсем-совсем не обижусь, если он снова не успеет взять трубку. Да я собственноручно помогу.
Лекс принимает другое решение. Клацает по зеленой иконке и сразу включает громкую связь.
Ну-у-у, тоже вариант. А кто из нас не любопытен?
– Здравствуй, Алексей. Чего трубку не берешь? Спиш-ш-шь что ли-и-и?
Вполне возможно я придираюсь, но тон свекрови напоминает шипение змеи, у которой претензии. Кр-р-рупные.
– Привет, бабуль. Да, спал.
Мой хитрожопик смачно зевает.
– Обед скоро, – недовольно. Ну, конечно, половина одиннадцатого. – Спать надо раньше ложиться, – вот уж вас забыли спросить. – А мама чем занимается? – руки чешет, желая до одной любопытной шеи дотянуться.
Снова с Лексом переглядываемся.
– А-а она завтрак готовит.
Ты ж моя лапочка!
– А ты в комнате у себя? Один?
Та-а-ак.
– Ну да.
– Алеша, ты понимаешь, что игнорировать папу – это плохо?
Оп-па! Я на детёныша подозрительно кошу. Почему не в курсе?
Он губы поджимает и сморит прямо на меня. Мол, не буду, даже не уговаривай.
Не, я не против, честно. Считаю, что четырнадцать – уже достаточный возраст, чтобы решать самому – кто друг, кто враг, кто так. И заставлять не собираюсь ни в коем случае.
В знак поддержки поднимаю руки, якобы «сдаюсь».
– Папа же тебя любит, Алексей. Столько всего для тебя делает. Деньги зарабатывает, одевает, обувает, подарками заваливает, секции твои оплачивает!
ЧЕГО???????
Злость во мне раздувает ноздри. Был бы Киров рядом, подрала бы, как Тузик грелку. Секции он оплачивает? Одевает-обувает? Может, еще с ложки кормит???
Она случаем внука с любовницей сына не спутала? Вот уж кого и одевают, и обувают, и спать укладывают.
Тьфу!
– Алексей, ты меня слышишь? Вам нужно с папой увидеться. Он на тебя не сердится, ты не переживай. Я понимаю, мать тебе с ним общаться не разрешает. И всякого наговаривает. Но ты же уже самостоятельный. Скажи ей, что с друзьями идешь гулять. А сам позвони отцу, он тебя заберет. Откуда попросишь.
Кто больше в шоке – я или сын – вопрос интересный. Стоим опять переглядываемся. Теперь детеныш плечами пожимает. Вроде как не догоняет, что к чему.
– Алексей?! – властно.
– Да-да, я тут, – откликается Лекс хрипло.
– Так что папе сказать? Сможешь через час выйти из дома? Он будет ждать.
– Нет, бабушка, я занят, – отказывается мой герой, становясь серьезным и строгим, – и говорить нам с ним не о чем.
Кажется, я слышу злобный скрип зубов. Или мне лишь чудится. А потом:
– Ах, ты маленький бессовестный…
Вот тут сдают уже мои нервы, и я сбрасываю вызов. Пусть телефон и не мой.
– Мам, что происходит?
– Алеш, у тебя с сегодняшнего дня будет охрана.
Это мы с сыном произносим почти одновременно и замираем. А в возникшей на миг тишине раздается громкий звонок в дверь. Хотя гостей никто не ждет.
Глава 29
ОЛЕСЯ
– Я сам, – именно такой фразой Лекс в очередной раз показывает свое намерение меня защищать.
Побелевшие костяшки сжатых кулаков и стиснутые до скрипа челюсти, отчего на узких скулах отчетливо проступают желваки, лишь подтверждают его серьезность.
Мой юный, но очень смелый сын огибает меня, застывшую возле стола, и первым направляется к двери, когда музыкальная трель повторяется вновь.
Дергаюсь следом.
– Алёш.
– Мам, подожди.
И столько упертости и предупреждения во взгляде, когда сын оборачивается, что лезть вперед и возражать больше не берусь. Но следую попятам.
– Доброе утро. Просим прощения, что заявились без звонка, телефон не вовремя разрядился, а шнурка в машине не оказалось, – стоящий на пороге Роман Зотов не скрывает недовольства, когда демонстрирует черный экран мобильника.
– Привет, – это уже Иван оживает. Малыш стоит перед отцом, прижимаясь к нему и неуверенно переминаясь с ноги на ногу. – Мы торт купили.
Несмело протягивает Алешке прозрачную коробку с набором пирожных. При этом не предпринимает ни одной попытки шагнуть вперед, будто боится, что мы отругаем и откажемся принимать его лакомство.
– Привет, – реагируем с Лексом практически одновременно.
И если я продолжаю фразу:
– Проходите, конечно.
То сын уже во всю распахивает шире дверь и подбадривает мелкого Зотова:
– О, класс. Ты сам его выбирал? И как угадал, что он мой любимый.
Стоит ли говорить, что Ванюшка от похвалы старшего приятеля расцветает счастливой улыбкой, а спустя непродолжительное время мы вчетвером собираемся за кухонным столом. Причем, отдаем должное не только сладостям, но и полноценному завтраку, от которого ни один из троих мужчин не отказывается.
Кроме того, перед этим Зотов действительно просит у Лекса зарядное устройство и ставит телефон на подзарядку. Я же, накрывая на стол, прячу заалевшие щеки и уши, потому что, положа руку на сердце, посчитала объяснение Романа хитрой уловкой.
– Олесь, Алеш, нам нужно поговорить, – произносит Роман, когда мы дружно завершаем прием пищи, а Ванюшка заваливается на угловом диванчике мне под бок и сосредотачивает все внимание на мультфильме.
– Это касается охраны?
Чего у моего сына не отнять, так это умения говорить и спрашивать всё напрямик, не ходя кругами. Экономя время и нервы.
В отличие от его отца, который, не стесняясь, всю совместную жизнь обещал золотые горы, а по итогу ничего не делал, лишь виртуозно брехал и ужом
