— В этом нет никакой необходимости.
При звуке голоса Алессандро Эмили застыла на месте.
— Вы не собираетесь… — сказала она поспешно… слишком поспешно, поняла Эмили, заметив огонек интереса в глазах Алеесандро. Сердце у нее забилось под его вопросительным взглядом. — Мы же не обсудили контракта…
— Эмили, — едва слышно прошептала Миранда, — мне кажется, мне надо…
— Конечно-конечно, — согласилась та, обрадовавшись, что ее избавили от продолжения неловкого разговора. — Пойдем.
Когда Эмили вернулась, то обнаружила, что Алессандро уютно расположился на диване в обществе оживленно болтавшей миссис Уэстон. С появлением Эмили он резко переключил внимание на нее.
— Так вы управляете делами своей сестры?
— Вовсе нет, — осторожно ответила Эмили.
— Значит, только контрактами?
— Мои занятия, синьор Буззони… не имеют никакого отношения к нашему делу. — Эмили почувствовала легкое раздражение от столь откровенного любопытства, но с ужасом поняла, что, вопреки ее усилиям противостоять опасному очарованию собеседника, ее тело с готовностью отвечало на его мужской зов. — Я уверена, что, несмотря на вашу занятость, синьор Буззони, — деловым тоном продолжала она, — вы приехали сюда, чтобы обсудить контракт Миранды.
— Верно, — подтвердил Алессандро.
Его голос обволакивал Эмили, как расплавленная карамель. Как ему это удается? — гадала она. Впрочем, вне зависимости от ответа на этот вопрос Эмили была уверена в одном: в этой уютной комнате до сих пор не раздавалось более опасных звуков, нежели низкий, ленивый, чувственный голос Алессандро Буззони.
— Похоже, нам с вами, мисс Уэстон, есть что обсудить, — заметил он. — И, должен признаться, гораздо больше, чем я предполагал сначала. Я пришлю за вами машину к восьми вечера.
Он поднялся, и комната словно стала меньше.
— Но вы ведь останетесь на чай, синьор Буззони? — спросила миссис Уэстон.
— Нет, — почти выкрикнула Эмили и, с усилием сменив тон на более спокойный, добавила: — Наверняка у синьора Буззони еще много дел, а он и так потратил много времени на обсуждение будущего Миранды.
Алессандро склонил голову в знак признательности за заботу.
— До вечера, мисс Уэстон.
— До вечера, синьор Буззони, — вежливо ответила Эмили.
— Алессандро, — мягко напомнил он.
Эмили опустила глаза под его проницательным темным взглядом. Ей казалось, что этот взгляд проникает в самую глубину ее души.
Когда Алессандро поднес ее руку к губам, по телу Эмили пробежала сладкая дрожь. Она надеялась, что он не заметил ее смятения.
* * *
Алессандро появился в массивных дверях отеля, как раз в тот момент, когда лимузин с Эмили подъехал к крыльцу. Она со страхом подумала, что этот итальянец ко всему прочему еще и медиум. Он отстранил и портье, и шофера и сам открыл дверцу автомобиля.
— Добро пожаловать, мисс Уэстон, — сказал он, протягивая руку, чтобы помочь ей выбраться из машины.
Когда пальцы Алессандро сжали ей руку, она вновь ощутила смущение, но все-таки умудрилась спокойно ответить:
— Пожалуйста, называйте меня Эмили.
Боже, а она-то посчитала, что строгий темно-синий костюм с юбкой до колена будет вполне подходящим для их свидания! Нет, в самый раз был бы наглухо закрытый костюм с юбкой до пола. И длинные перчатки, подумала она, когда от прикосновения Алессандро по телу прокатилась горячая волна. Господи, о чем она только думает? Первое правило бизнеса — все должно быть мило, но формально. А она ощущает себя так, словно приехала на любовное свидание. Быстро собрав остатки здравого смысла, Эмили осторожно высвободила руку.
— Должен извиниться за то, что не приехал за вами лично, мисс Уэстон. — Алессандро пропустил Эмили в двери отеля. Она пробормотала в ответ что-то невразумительное, поскольку была озабочена сохранением дистанции между ними, и в результате едва не пропустила его следующую фразу:
— Я хотел приехать сам, но меня задержали государственные дела, которые требовали моего личного участия…
— Государственные дела? — с удивлением переспросила Эмили.
При вспышках фотоаппаратов она оглянулась в поисках знаменитости и увидела, что камеры направлены в их сторону, а группа репортеров шла за ними через вестибюль.
Эмили неуверенно улыбнулась, стараясь идти в ногу с Алессандро.
— Должно быть, сегодня у них выдался тихий вечер, — заметила она.
— Что? А, репортеры. — Он словно только что заметил их присутствие. — Простите, к ним так привыкаешь, что перестаешь их замечать.
— Наверно, им надо чем-то занять себя, пока не прибудет гвоздь программы.
— Гвоздь программы? — замедлил шаг Алессандро.
— Знаете… знаменитости, богема и все такое.
Он сжал губы и наградил Эмили ироничной улыбкой.
— Похоже, вы правы. Никогда не думал об этом. Им действительно, должно быть, скучно… постоянно кого-то ждать.
Но дело было не только в репортерах. Эмили не могла не заметить, как смотрели на них окружающие. Ничего удивительного, подумала она, бросая взгляд на своего спутника. Он, вне всякого сомнения, потрясающий мужчина. Темный костюм так безыскусен и так прекрасно сшит, что в его качестве не приходится сомневаться… но каким-то образом прекрасная работа портных подчеркивала восхитительную мужественность владельца. Рубашка бледно-голубого цвета только оттеняла бронзовую кожу и делала невероятные золотые глаза еще ярче и пронзительнее…
Эмили отвела взгляд — она приехала по делу, а не просто пообщаться…
В маленьком уютном лифте в глубине вестибюля Алессандро набрал нужную комбинацию цифр. Тяжелые двери плавно закрылись, и они оказались в обитом плюшем и увешанном зеркалами мирке. В углу стояло кресло, на стене висел телефон. Эмили внимательно посмотрела на своего спутника и пришла к выводу, что те, кто пользуется подобным необычным лифтом, сами по себе необычные люди.
— Вы сказали что-то о государственных делах? — повторила она свой вопрос, но Алессандро, словно не заметив ее реплики, взял ее за запястье.
— Что это за герб?
Эмили растерялась, не найдя, что противопоставить такой безапелляционности и силе. Но его пальцы были теплыми и уверенными, и Эмили обнаружила, что и не желает сопротивляться.
— На запонках герб моей барристерской корпорации, — пояснила она.
— А, — удовлетворенно выдохнул Алессандро, словно подтвердились его догадки. — Вы адвокат?
Эмили кивнула.
— А вы?
Теперь все встало на свои места: в сумке, что он видел в гримерной, она хранила мантии и парики, а в чемодане — бумаги… Стал понятен и строгий деловой костюм, замеченный им тогда под халатом: в этом костюме она выступала перед присяжными… Единственной женственной деталью были строгие черные туфли на высоких каблуках.
