Она продолжала мысленно взвешивать свои ограниченные возможности, когда неожиданно раздавшийся третий голос внес на рассмотрение свежее предложение:
— На твоем месте я бы прислушался к ее словам, приятель. Представь, как унизительно будет оказаться побитым такой хрупкой девушкой.
Глубокий, с ленцой, голос говорил о несколько циничном отношении его владельца к окружающему миру и был столь же индивидуален, как отпечатки пальцев. Раз, услышав, забыть его было невозможно — в случае Кристины, по крайней мере, это оказалось именно так. Что и объясняло факт отсутствия вполне естественного в данных обстоятельствах чувства облегчения. Единственное, что она, к своему великому ужасу, ощутила, — было примитивное желание, лишающее ее всякой способности мыслить здраво.
— Всего-то каких-то пятьдесят килограммов, — усмехнулась Кристина.
Какой бы похотливой дурой она себя ни чувствовала, это еще не служило основанием для того, чтобы таковой и выглядеть! Кажется, ей удалось сохранить хорошую мину при плохой игре… Впрочем, никто из мужчин в данный момент не обращал на нее никакого внимания, чему вряд ли стоило удивляться. Говард вообще никогда ее не слушал. А сейчас и он, и его противник были слишком заняты — заняты тем, что испепеляли друг друга взглядами, и обоим было не до ее слов.
Впервые в жизни Кристина оказалась близка к тому, что из-за нее могла начаться драка, но это отнюдь не воодушевило ее. Похоже на грызню двух псов из-за кости, причем в роли кости выступаю я, раздраженно подумала она. И одному из них эта кость не нужна, он только не хочет, чтобы она досталась другому!
Затаив дыхание, Кристина наблюдала, как Говард протискивается в узкий холл. Оставалось только надеяться, что ей не придется оплачивать капитальный ремонт квартиры, которая, казалось, начала стремительно уменьшаться в размерах… Логика подсказывала, что этого не может быть, однако иллюзия выглядела пугающе реальной.
Зажмурившись, Кристина набрала полную грудь воздуха и сделала несколько медленных вдохов и выдохов. Так-то лучше!..
Затем она открыла глаза и стала рассматривать вновь вошедшего спокойно… ну, почти спокойно. Столь же высокий и широкий в плечах, он в отличие от явно накаченного борца, выглядел не таким мускулистым, зато был собраннее и решительнее настроенным на схватку.
Несмотря на несколько легкомысленный тон и расслабленную непринужденность в движениях, во взгляде из-под слегка опущенных век читалось предупреждение, что в случае необходимости он готов к безжалостным действиям.
— Кто вы такой, черт побери? И какое вам до всего этого дело?
Задиристый тон и воинственно выпяченная грудь не скрыли того, что кавалер Кристины не столь глуп, как это казалось раньше, и тоже понял значение взгляда противника.
— Я человек, научивший Кристину, как расправляться с подонками вроде вас, — пояснил Говард.
— Так кто же вы, ее брат?
— Ну уж нет! — одновременно воскликнули Кристина и Говард.
— Я только спросил! Зачем же так кричать! — Действие вина начинало проходить, оставив Гарри после себя головную боль и чувство апатии. Ему никогда не правились рыжие женщины — слишком уж много о себе воображают.
— Должен вас предупредить, — заметил Говард, неодобрительно покосившись на Кристину, — что она всегда была склонна к насилию.
— Это просто рефлекс, — огрызнулась она, краснея от язвительного намека на недавний инцидент, когда, как глупая школьница, впала в панику после его поцелуя. — Господи, да если бы ты был моим братом, я бы эмигрировала.
— Если бы ты была моей сестрой, я купил бы тебе билет.
— А если вы оба сейчас же не уберетесь отсюда, — вскипела Кристина, — я вызову полицию!
Говард бросил на нее типичный для него снисходительный взгляд.
— Можешь звать кого угодно, только помолчи минуту. Будь хорошей девочкой.
Хорошей девочкой! Стиснув зубы, Кристина досчитала до десяти.
Ее никак нельзя было обвинить в неблагодарности. И если бы из этой щекотливой ситуации ее выручил кто-то другой, она была бы ему благодарна, очень даже благодарна.
Однако это был не кто-то другой, а именно Говард, последний человек на свете, которого Кристине хотелось бы повстречать в подобных обстоятельствах. Она недовольно покосилась на его чертовски близкий к совершенству профиль. Как всегда, в Говарде чувствовалось нечто особое, так было еще до того злосчастного поцелуя, и не могло ее не раздражать.
Начать с того, что эффектная внешность и харизматичность личности Говарда давали ему незаслуженное преимущество в жизни. К тому же, хотя она считалась девушкой высокой, для того чтобы взглянуть на него, ей приходилось задирать голову. Но главное заключалось в его непоколебимости, абсолютной уверенности в своем превосходстве над другими и своей правоте… что, увы, не раз подтверждалось в дальнейшем. Хотя он не отличался буйностью права и напористостью ее отца, однако результат бывал тем же. Чему Кристина неоднократно оказывалась свидетельницей. Стоило Говарду что-либо сказать, как окружающие его люди начинали вести себя как стадо безмозглых овец, неожиданно обретших естественного лидера. Естественный лидер!
Однако вожаком овечьего стада может быть только баран, с насмешкой подумала она. И тут же сама себе возразила: Говард скорее волк, а не баран, — поджарый, безжалостный, лишенный всякой человечности…
— Не смей говорить со мной покровительственным тоном, Говард Рэмфорд! — огрызнулась она, уперев руки в бока и бросив на него враждебный взгляд. — Я не отношусь к числу твоих подчиненных… слава Богу!
Когда-то, правда, относилась… целое утро — самая короткая из ее работ. Конец наступил совершенно неожиданно, после того как Кристина случайно подслушала унизительный для себя разговор, из которого выяснилось, что эта работа никому не нужна и что она, вероятно, единственный человек в фирме, который этого не знает.
— Это же совершенно очевидно. Она никогда бы не получила это место без протекции.
— О какой работе вообще может идти речь, — последовал сопровождающийся смехом ответ.
Кристина пряталась в кабинке туалета до тех пор, пока сплетницы не ушли. А затем, смыв следы жгучих слез холодной водой, направилась прямо в его кабинет, заставив замолчать запротестовавшую было секретаршу одним взглядом. Будучи дочерью Огастеса Гаскела, она знала, что высокомерный взгляд открывает двери успешнее, чем вежливое обращение.
В течение последовавшего за этим бурного разговора, Говард признался, причем без тени стыда, что действительно создал это рабочее место из любезности к ее обеспокоенному отцу, и более того, даже жалованье Кристине идет не из его кармана! Потом он имел наглость предложить рассматривать эту работу как возможность приобрести опыт, который ей не получить ни в одном другом месте.
