Джейн заворочалась, и Дэн неохотно отвернулся от заинтересовавшей его женщины.
— В чем дело? — спросил он, словно девочка могла ответить.
— Не думаю, что она опять проголодалась. Может быть, она мокрая?
Ребенок хныкал все настойчивее.
— А колыбельные вы знаете?
— Надо будет написать. — Джесси достала из сумки пакет одноразовых подгузников. — Кладите ее на стул. Я постараюсь сделать все как можно быстрее.
— Вы умеете?
— Я быстро обучаюсь. — Джесс удалось стащить с брыкающейся девочки ползунки. — Наверное, вам лучше отвернуться, шериф. Зрелище не из приятных.
И Дэн Макадаме, человек, прошедший по следам двух беглых убийц через перевал Бертуд в 1984 году и видевшей столько автокатастроф, что сбился со счета, отвернулся. С чувством облегчения.
— Я приготовлю кофе. И достану пирог, — заторопился он.
— И захватите пару влажных салфеток, хорошо?
Сложив в аккуратные квадраты шесть салфеток, Дэн намочил их водой из-под крана, а затем стал резать на части яблочный пирог.
— Готово, — объявила через пару минут Джесси. — Присмотрите за ней, а я выкину грязные подгузники и вымою руки.
— С удовольствием, — откликнулся Дэн, сам удивляясь, что говорит искренне. Он уже приготовился было еще к одной долгой, мучительно одинокой ночи, а теперь вот находится в обществе очень привлекательной женщины, которой нравится разговаривать с ним, и малышки, которой нравится ему улыбаться.
Когда Джесси вернулась, Дэн уже разлил свежий кофе и разложил толстые куски пирога. Девочке он приготовил постель на полу, убедившись, что там нет сквозняков, и та с удовольствием лежала на спине и оглядывалась по сторонам.
— Здорово придумали, — заметила Джесс, оценив толстый слой полотенец, постеленных на жесткий пол.
— Я боялся, что со стула она скатится. Джесси посмотрела на пирог.
— За ужин я уже заплатила. Давайте запишем, что будем брать. — Она улыбнулась. — Вы здесь представитель закона. Скажите, как это делается.
— Вечером пирог в половинную стоимость. Оставьте на стойке доллар.
— И деньги за кофе.
— И деньги за кофе, — согласился он. Несколько минут они ели молча, но Джесс не смогла больше вынести повисшую тишину. Ей почему-то нравилось слушать, как говорит этот мужчина. Говорил он неторопливо, словно взвешивая каждое слово, осторожно подбирая их. В отличие от Мика, прямо-таки извергавшего взгляды, мысли, рассказы о случившемся с ним. И Джесс с горечью вспомнила, как жадно ловила каждое его слово.
— Скажите, шериф, вы-то как сегодня застряли здесь?
Положив вилку, Дэн отодвинул пустую тарелку.
— Я не застрял. Я живу в одном из домиков Гэса. А здесь я обычно ужинаю после работы.
— Вы хотите сказать, что стоит вам только выйти за дверь — и вы уже дома?
— Именно.
— Тогда почему вы не делаете этого? Не идете домой?
— У вас затруднения. Я должен сделать все возможное, чтобы помочь вам.
— Но это не в ваших силах, — возразила Джесс. — Так что ступайте домой и ложитесь спать. Мы до утра никуда отсюда не денемся.
Дэн отхлебнул кофе, словно обдумывая ее слова.
— Я не могу оставить женщину с ребенком в пустом ресторане в разгар бурана.
— Ничего страшного. С нами ничего не случится. Я устроюсь на этом стуле, со своей верной подушкой. А Джейн свернется калачиком под одеяльцем и будет крепко спать, как и подобает младенцу.
Дэн не ответил на ее улыбку.
— Так нельзя.
— Мне крупно повезло, что я не замерзаю сейчас где-нибудь на склоне. В сравнении с этим — здесь четырехзвездочная гостиница.
— Но не для ребенка.
Джесс встала, словно прогоняя его.
— Ступайте-ка домой.
Дэн тоже поднялся с места, сурово взглянув на нее.
— Один я не пойду. Она подняла брови.
— Что?
— Вы пойдете вместе со мной. Там есть диванчик, печь. Это гораздо уютнее, чем здесь. — Он взял ребенка на руки. — Мы укутаем ее. А идти совсем недалеко.
Джесс колебалась. Ей ничего не известно об этом человеке. У него есть удостоверение служителя закона, он был добр к ней и девочке. И так заманчива мысль растянуться на уютном диванчике.
— Но я ведь вас не знаю!
— Я прожил здесь всю жизнь, последние восемь лет работаю помощником шерифа. Я никогда никого не бросал в беде и не собираюсь делать это сейчас. (Джесс все еще колебалась.) — Слушайте, ребенку нужна ванна и теплая постель. Если хотите, можете оставаться здесь, но девочка будет спать у меня.
Джесс накинула на плечи куртку.
— Только вместе со мной.
Спрятав улыбку, Дэн направился к двери.
Худенькие ручонки девочки были покрыты синяками. Джесси взглянула на Дэна, заметил ли он это. Его мрачный взгляд говорил, что заметил.
— Кто-то хватал ее со всей силы, — сказала девушка, недоумевая, как можно причинить боль такому беспомощному существу.
— Смею предположить, и тряс ее, — гневно согласился Дэн. — Еще синяки есть?
Раздев девочку, Джесси оглядела ее со всех сторон.
— Не вижу. Наверное, мать все же не била ее.
— Совершенно верно, — язвительно согласился он.
Джесс опустила ребенка в корыто с водой.
— Надеюсь, я все делаю правильно. Дэн протянул ей кусок мыла.
— Просто замечательно.
— Она даже перестала плакать.
— Ей нравится. Посмотрите на ее глаза. Джесс наклонилась, а Джейн шлепнула по воде, и брызги попали Джесс в лицо.
— Обезьянка ты моя!
Девушка задумалась, мыть ли ей головку, затем решила просто сполоснуть волосы водой; она боялась, что мыло попадет в глаза.
К ним подошел Дэн.
— Я приготовил полотенце. Когда закончите, давайте ее мне.
— Легко сказать, — отозвалась Джесси, пытаясь смыть с девочки мыло, не выронив ее. Она уже давно потеряла надежду сохранить сухой рубашку, хотя и закатала рукава. Джейн была скользкой, словно мокрый поросенок, но неизмеримо более довольной. — Иди к дяде шерифу, — сказала Джесс, перекладывая ребенка на руки Дэну.
— К дяде шерифу?
Она помогла укутать Джейн в полотенце.
— Вам это идет. Дэн сдержал улыбку.
— Я предпочитаю «Дэн».
— Ну хорошо, дядя Дэн. Что дальше? Он указал на диван рядом с печкой.
— Надо, чтобы девочке было тепло.
Джесс села рядом с ним на мягкие подушки. Как и обещал шериф, в домике было тепло и уютно, гораздо лучше, чем в закусочной. Стены просторной комнаты были обшиты сосновыми досками, пестрый потертый ковер устилал пол. С одной стороны была крохотная кухонька с круглым дубовым столом и двумя стульями; другую занимала печь, кожаное кресло и диван. У кресла на забитой книгами тумбочке стоял маленький телевизор. Занавески в голубую клетку закрывали окна, но звуки бурана были хорошо слышны.
