Джесс поежилась, подумав, что, если бы не чистая случайность, они с ребенком погибли бы в снежной буре.
Затем она переключила внимание на сидящего рядом с ней мужчину. Он пристально разглядывал ее.
— Я как раз подумала, насколько мне повезло, что я успела доехать до закусочной, прежде чем дороги совсем занесло.
— Вам повезло. И ей тоже.
— Не уверена. Сегодня она потеряла мать.
— Которую, возможно, снова обретет завтра. Впрочем, той придется доказать попечительскому совету округа, что она достойна родительских прав. Ей многое предстоит объяснить, в том числе откуда у Джейн синяки на руках.
— Кажется, сейчас девочка вполне счастлива.
— У вас есть какие-нибудь ее вещи?
— Нет. Но мне очень не хотелось бы снова одевать ее в это.
— Может, укутать ее в мою футболку? — предложил Дэн. — Что вы скажете?
— Надо попробовать. А я выстираю ее одежду.
— Сейчас вернусь.
Дэн скрылся за дверью в противоположном углу комнаты. Джесс догадалась там спальня: она услышала, как выдвигаются и задвигаются ящики.
— Ты такая хорошая девочка, — сказала она ребенку. — И теперь от тебя гораздо лучше пахнет.
Джейн улыбнулась, словно поняла комплимент.
— Ты совсем не хочешь спать? Тетя Джесси очень-очень устала. У нас был тяжелый день, правда?
Ее прервал негромкий голос Дэна:
— Попробуйте вот это.
Джесси взяла футболку и едва не рассмеялась. В необъятном море белой ткани свободно поместились бы четверо младенцев.
— Она чистая, — заверил Дэн.
— Но ее так много!
— Ничего поменьше у меня, к сожалению, нет.
Надевание подгузников и футболки заняло у Джесс гораздо больше времени, чем она предполагала; к тому же от шерифа не было никакого прока. Однако потом он не отказался взять девочку на руки, и Джесс смогла выстирать детское белье и развесить его сушиться у печки.
— Кажется, девочка нисколько не хочет спать. Джесс направилась к дивану. Взгляд широко раскрытых глаз Джейн проследил за ней.
— Это точно. Она весь день проспала в машине, так что, думаю, совсем не устала.
— Я ничего не имею против, если только она не будет кричать.
— Вам вовсе не обязательно караулить нас всю ночь. Мы устроились замечательно.
— И мне хорошо. Кофе я выпил предостаточно и теперь не усну всю ночь.
Он подошел к окну с Джейн, уютно устроившейся у него на руках, а Джесси тихонько зевнула.
— Снег все еще идет. — Затем Дэн обернулся к девушке, подобравшей под себя все еще не согревшиеся ноги. — Расскажите о ваших песнях.
Просьба удивила ее.
— Что вы хотите узнать?
Похоже, он нисколько не торопился снова сесть.
— Как все началось?
— С самого детства я все время сочиняла песни.
— Вы росли в музыкальной семье?
— Нет, что вы. — Кажется, он просто хочет, чтобы она говорила. Джесс ничего не имела против. — В машине мы всегда слушали радио — вот и все. Родители никогда не понимали моего стремления писать песни. Гитару они терпели только до тех пор, пока я получала хорошие оценки в школе. По-моему, матери нравились мои песни, особенно медленные. Отца же выворачивало от них.
Дэн сел на диван и положил между ними Джейн.
— Почему?
— У меня в роду три поколения врачей. Хирургов, а не певцов. — Странно, ей до сих пор было больно от отцовской неприязни. — Ожидалось, что я, единственный ребенок, возьму скальпель и продолжу семейную традицию.
— А вы вместо этого взяли гитару.
— Да. И покинула дом, едва достигнув восемнадцати.
Дэн нахмурился.
— Вы сбежали?
— Не совсем. Вместе с рок-группой я уехала в Нашвилл. В Иллинойс я возвращалась лишь один раз, когда тяжело заболела моя мать. На ее похоронах отец посоветовал мне больше не возвращаться, если только я не собираюсь заняться «солидным» делом.
— Да, очевидно, он крутой человек.
— Действительно, доктор Картер привык разыгрывать из себя Господа Бога. Все это произошло четыре года назад.
— А потом?
— Нам предложили довольно выгодный контракт в клубе Лос-Анджелеса, мы приехали туда, стали обходить фирмы грамзаписи. В Калифорнии нам удавалось находить работу, по крайней мере на жизнь хватало.
— Что случилось с вашей группой?
— Мы расстались. Ребята нашли новую вокалистку, а я, собрав пожитки, отправилась туда, куда зовет меня сердце.
— В Нашвилл?
— В Нашвилл.
— И вы по-прежнему сочиняете песни?
— Не совсем. После ухода из группы у меня не лежит к этому сердце. Словно какая-то частица меня умерла. — Джесси отвела глаза, смутившись, что так разоткровенничалась перед совершенно незнакомым человеком. Дэн кашлянул.
— Вы больше не поете? У меня слабость к гитаре.
— Боюсь, я немного заржавела. Гитару я не держала в руках… — она осеклась, не желая вдаваться в подробности.
— Неважно.
— В таком случае буду рада хоть чем-нибудь отплатить вам за все то, что вы для меня сделали. Надо только принести из грузовика гитару.
Дэн поднялся с дивана.
— Оставайтесь. Я схожу.
— Но…
Он дотронулся до ее плеча, и между ними словно искра проскочила.
— Побудьте с Джейн. Помните, ей может понадобиться колыбельная.
— Помню.
Что с ней случилось? Даже после того, как Дэн ушел за курткой, Джесс все еще чувствовала его прикосновение.
Он вернулся не скоро, с обоими кофрами в руках, весь припорошенный снегом. Джесс испытала безумное желание смахнуть снежную пыль с его волос, но, сдержавшись, взяла одну из гитар.
— Я не знал, какая нужна, и принес обе.
— Надо было давно занести их в дом. Перемена температур может быть губительна.
— Поставить их к печке?
— Да нет, комнатной температуры достаточно. Опустившись на колени перед кофром, Джесси извлекла свой старый «Гибсон».
— Зачем вам две?
— Одна — электрогитара. Другая — старая подруга.
Дэн обеспокоенно посмотрел на девочку, оживленно болтавшую ручками.
— Вы уверены, что она не свалится с дивана?
— Совсем не уверена. Положить ее на пол?
— Нет, я придумал кое-что получше. — Дэн исчез в спальне и появился через несколько минут с ящиком от комода, застланным одеялом. Поставил его на ковер и засомневался. — Он не слишком большой?
— Ящик?
— Вы считаете, не подойдет?
— Да нет, это просто замечательно.
Дэн уложил девочку в самодельную колыбель, из которой она не могла выпасть и ушибиться. Джейн радостно загукала, довольная новой обстановкой, и улыбнулась Дэну. Тот протянул палец, и малышка вцепилась в него, не желая выпускать. Джесс смотрела на все это, завидуя той простоте, с какой девочка доверилась шерифу.
