Эбби, конечно, слышала о Максе задолго до прихода в контору его сестры. Но тогда она никак не связывала имя карикатуриста с его потрясающей внешностью. Он слыл язвительным типом. Эбби узнала его сразу, как только он влетел в кабинет своей сестры. Сердца присутствующих дам затрепетали.
— Посмотрите-ка на него! — простонала тогда Дженнифер со смехом.— И что же такого в моем несносном брате, что не может оставить равнодушной ни одну женщину?
В этих словах Эбби услышала и тайную гордость... Но это случилось еще тогда, когда Дженнифер держалась с ней просто и раскованно.
Эбби вздрогнула, вспомнив, что и она не осталась к нему равнодушной. И к ней вернулось дурное предчувствие, когда она вспомнила, как потряс ее первый поцелуй Макса. Она и понятия не имела, как бы реагировала, если бы другой мужчина пробудил в ней дремавшую до сих пор чувственность. Но не это беспокоило Эбби на самом деле. Что-то еще, что-то неуловимое потревожило память и воскресило чувство неловкости.
Эбби сидела, погруженная в свои мысли, и не услышала, как мягко зарокотал мощный мотор и хлопнула дверца автомобиля. Она едва удержалась, чтобы испуганно не закричать, когда дверь ее «рено» внезапно открылась.
— Спим на работе? Хороший был уик-энд?
— Замечательный,— пробормотала Эбби, выбираясь из машины, и коротко отметила: — Вы опоздали.
Она посмотрела на человека, закрывавшего дверцу машины, и ее глаза расширились от удивления. Он улыбался. Когда Эбби увидела его наряд, глаза ее стали еще больше. Макс был одет безупречно, с той неброской элегантностью, которая указывает на отличный вкус и большие деньги. Это проявлялось не в чрезмерном внимании к одежде, а в том, чтобы скрывать его. Туфли ручной работы, безукоризненно сшитые брюки, слегка мешковатый пиджак, мягкий, как замша, а через плечо переброшен легкий светлый плащ, который стоил небольшого состояния. Но все это никак не годилось для строительной площадки.
— Ради Бога, Макс! Как вы одеты! — в отчаянии воскликнула Эбби.
— А я не думал, что отправляюсь на торжество,— пробормотал он и лениво скользнул взглядом по ее голубой куртке с капюшоном, забрызганным краской джинсам, потертым кроссовкам.
— Тогда не говорите, что я вас не предупредила. Вы можете запачкаться краской или еще черт знает, чем,— сказала девушка и повернулась к огромной двери дома.
— Мне очень не хочется разочаровывать тебя, лапочка,— сказал Макс, обогнав Эбби,— но я не собираюсь таскать мусор. Я просто побеседую с леди Морисон и постараюсь усмирить ее.
Эбби совсем было собралась объяснить ему, что никакая она не лапочка, но сдержалась. Он в хорошем настроении, а это важно для предстоящего дела. Эбби даже сама себе удивилась — с чего это она взяла, что Макс относится к ней враждебно.
— Ну что ж, пока вы будете заняты приятной беседой с леди Морисон, я бы вам посоветовала смотреть, куда вы встали или к чему прислонились,— сказала Эбби, чувствуя некоторую неловкость.
— А проблем не будет? — Макс с некоторым вызовом толкнул тяжелую дверь.
— В связи с чем? — спросила она, входя за ним и проклиная себя за то, что с самого начала не смогла проявить твердость в отношениях с леди Морисон. Потому что, если бы ей это удалось, недовольно упрекнула себя Эбби, она бы не попала в зависимость от этого непредсказуемого Макса Брэдли. Он не только ничего не понимает в деле, как сам признался, но и смотрит на все происходящее как на шутку. От этого у Эбби возникло чувство неуверенности.
— Ну, в связи с тем, что я буду говорить с другой женщиной прямо у тебя под носом,— ответил он с насмешливой невинностью.— Я действительно надеюсь, что могу положиться на тебя. Эбби. Нельзя же допустить, чтобы все мои усилия пошли прахом, если ты примешься метать зеленые молнии в бедную старую леди М.
— Наша заказчица — не старая и не бедная.— Эбби бросила на него испепеляющий взгляд.— Аманда, леди Морисон, высокая, стройная, на редкость привлекательная блондинка, ей чуть за тридцать. Некоторые газеты намекали, что ее внимание привлекло состояние шестидесятилетнего мужа, а не какие-то другие его достоинства. И прежде чем она появится... О, черт! — Эбби повернулась к двери.— Я забыла все бумаги в машине. Я, конечно, понимаю, что они для вас мало что значат, может, и вообще ничего, но я собиралась показать их вам до ее прихода. Вы хотя бы знаете, о чем речь, если она станет задавать вопросы? »
Макс ухватил ее за капюшон.
— Ну, я вообще-то изучил кое-какие бумаги. К тому же у меня фотографическая память. И я не буду молчать, если леди начнет спрашивать,— медленно проговорил он.
Эбби пожала плечами, и они пошли через просторный холл вниз, где уже была закончена кухня и другие бытовые помещения.
— Похоже, твоя трудная клиентка еще не появлялась,— заметил Макс, когда Эбби стала проверять, как подогнано оборудование.— Все это, насколько я понимаю, точно соответствует плану...
Макс, кажется, действительно изучил бумаги, с удивлением отметила про себя Эбби.
— Кое-что она не трогала. И эти комнаты почти готовы,— объяснила она.— Но самое ужасное — гостиная, столовая и три спальни. Проблема в том...
— Эбби! Так вот где ты прячешься!
Они разом обернулись. Аманда Морисон в кожаных ковбойских сапожках, джинсах и потрясающем пестром свитере появилась в дверном проеме. Светлые волосы собраны высоко на затылке. Она была великолепна.
— Сейчас, когда малярные работы закончены... Бог мой! Неужели?
Васильковые глаза оценивающе пробежали по высокой фигуре незнакомца, любующегося ее новой кухней, и в изумлении замерли на красивом лице Макса.
— Брэдли. Мне даже в голову не пришло! — воскликнула Аманда Морисон и танцующей походкой подошла к нему. Он ждал, сощурившись.— Вы, должно быть, родственник Дженнифер?
— Я ее брат,— коротко сообщил Макс, а Эбби украдкой посмотрела на него, чтобы оценить, как он реагирует на «бедную старую леди Морисон». Но его лицо ничего ей не сказало, и она язвительно решила, что такая манера поведения с хорошенькой женщиной для него привычна.
— Но я думала, что Дженнифер замужем.
— Она замужем,— кивнул Макс.— Просто она ведет свое дело под девичьей фамилией.
— Как это замечательно — быть сестрой знаменитого Макса Брэдли! — вздохнула леди Морисон и с восторгом захлопала в ладоши.— Как здорово начинались бы разговоры за обедом в моей столовой, если бы на стене была роспись Макса Брэдли!
Эбби застыла в ужасе, а Макс ухмыльнулся:
— Не знаю, как насчет беседы за обедом, но среди моих работ больше таких, от которых умолкнут все голоса, а уж о том, что мои рисунки отобьют аппетит у ваших гостей, и говорить не приходится.
