Покинув кирпичные стены приюта, Джим с Хлоей увидели, что Мелисса ждёт их в саабе. Сестра настояла на том, чтобы поехать на её машине, хотя идти тут было метров триста. Мелисса разблокировала двери, без слов напоминая Джиму, что, уехав из Хигвуда, он отказался от безопасного района, где ему повезло вырасти и где до сих пор жили его сестры со своими семьями. Парквуд-Ноллс далеко до звания мировой криминальной столицы, и, если верить еженедельным полицейским сводкам, тут происходило даже меньше правонарушений, чем в Хигвуде, но, по мнению сестричек, если ты не знаешь поименно всех соседей в радиусе нескольких километров, то ни о какой безопасности и говорить не приходится.
Джим открыл дверцу, Хлоя забралась на заднее сиденье и пристегнулась. Он сел на водительское место.
— Глупо было так убегать. И совершенно не из-за чего исте… — начал Джим, но вспомнив, что сзади Хлоя, закончил более мягко, — поднимать шум.
— Может для тебя сто долларов — не такие уж большие деньги, но, как по мне, это определенно стоило исте… того шума, — съязвила Мелисса, и, бросив на него сердитый взгляд, добавила, — О, да не переживай ты так. Женщина в приёмной — Кэрол — совсем не начальница «Котов-купидонов». Оказывается, доктор Хенделмен сама управляет этим идио… глупым заведением.
На следующий день Эдит увидела Куррана, когда тот шёл по холлу «Глобал Генетикс» к лифтам, ведущим на административный этаж. Не удивительно, что Джим её не заметил: в лабораторном халате, с аккуратно собранными волосами она терялась среди остальных женщин, работающих в исследовательском отделе. На мгновение она засомневалась — не поздороваться ли. Даже руку подняла. Но передумала. Ещё решит, что Эдит хочет воспользоваться случайным столкновением в «Котах-купидонах», чтобы набиться в друзья.
Кроме того, она так и не поняла, что из сказанного ею рассердило сестру Куррана. Никаких субъективных оценочных суждений по поводу неспособности Мелиссы воспринимать информацию не прозвучало — только факты. Эдит вздохнула. Почти всегда её попытки поддержать разговор необъяснимым образом сопровождаются кривотолками и неловкими ситуациями. Лучше уж иметь дело с эмпирическими данными, чем с досужими домыслами. Не стоит об этом забывать.
Она направилась в другую сторону. На самом деле им с Джимом нечего было обсуждать, за исключением тех случаев, когда он уговаривал Эдит прийти на встречу и «произвести впечатление» на потенциальных инвесторов. Если бы подобное предложение поступило от кого-то другого, она подумала бы, что это розыгрыш. Налаживание контактов — не её конёк. Но Курран не стал бы так шутить. Правда, Эдит смущало, с каким энтузиазмом она ухватилась за столь бездоказательный довод. Умозаключения, основанные на одной только интуиции, шли вразрез с её характером.
Да и о чем им говорить? Эдит — учёная. Джим — профессиональный обольститель. Конечно, одного обаяния мало, чтобы с отличием закончить экономический факультет Миннесотского университета. Но, по сути, он работал с людьми, тогда как она занималась научными исследованиями. Генетик, гений, чудачка. Такое сочетание обычно настораживало окружающих — особенно мужчин — или же вызывало откровенную неприязнь. Курран стал исключением: он воспринял её сложный характер как вызов. В течение года Джим изо всех сил старался представить Эдит в наилучшем свете. Настаивал, чтобы она посещала различные мероприятия и училась искусству общения.
«Улыбнитесь разок-другой, Эдит, пусть все знают, что испарения, витающие в лаборатории, не парализовали ваши мимические мышцы, — наставлял Джим. — Не надо умных слов, будьте проще». Ну, вчера она попробовала использовать сленг в разговоре с его дочерью. Очевидно, переборщила.
Джим давал советы от чистого сердца, и Эдит их ценила. Он обращался с ней не как с чокнутой или больной синдромом Аспергера[1] — она ведь не страдала психическими отклонениями — а как с неопытным новичком.
Она и была новичком в вопросах социализации. Научившись читать в два года, она на огромной скорости «проскочила» остальные этапы обучения: школу, институт, аспирантуру (и не одну), научные исследования. В итоге у Эдит не достало времени, чтобы освоить навыки общения, которые большинство считало само собой разумеющимися. Когда она волновалась или смущалась, становилось только хуже. Эдит бессознательно использовала «умные слова» и свой интеллект как щит, а мышцы её лица застывали от напряжения. Постепенно она всё больше и больше посвящала себя работе.
Эдит нравилось её дело, можно сказать, она его любила. Хотя ничего другого ей и не оставалось. Ей не довелось испытать прелестей ночёвок у друзей, концертов популярных певцов или выпускных. Свиданий — и тех было раз, два и обчёлся. Необдуманная помолвка окончилась крахом. Все родственники жили довольно далеко, а те немногие друзья, которыми Эдит сумела обзавестись, слишком походили на неё.
Года четыре назад, вскоре после того, как устроилась в «Глобал Генетикс», она забрела в «Котов-купидонов». Собиралась взять питомца, чтобы избавиться от чувства одиночества, вызванного переездом в новый город. Там она узнала, что приют закрывается из-за того, что владелица переселяется в другой штат. Эдит не планировала перенимать бразды правления. Она ничего не понимала в работе благотворительных организаций, но знала кое-что о котах — в детстве у неё была кошка. Мысль о том, что столько зверей разом окажется на улице, задела Эдит за живое. Прежде чем она успела всё хорошенько обдумать, у неё на руках оказался договор аренды здания приюта и несколько рабочих-добровольцев. Однако управление «Котами-купидонами» не особенно способствовало социальной адаптации. Эдит прекрасно понимала, что с Джимом Курраном у неё нет шансов.
Честно говоря — а она всегда старалась быть честной — ей нравилась проводить с ним время. Её привлекали озорные ирландские глаза, взъерошенные тёмные волосы, фигура профессионального пловца и ямочка, появлявшаяся на щеке, когда он улыбался. И пусть это всего лишь биологическая реакция, вызванная генетической предрасположенностью, феромонами и воспитанием. Подобное притяжение неконтролируемо.
— Эдит!
Она повернулась. Торопливым шагом к ней приближался Джим. Она застыла, в очередной раз сраженная его внешним видом.
— У вас найдётся минутка?
Он выглядел обеспокоенным.
— На самом деле я не называла члена правления неандертальцем, — заверила Эдит. — Просто намекнула.
— Что? — озадаченно переспросил он, остановившись рядом.
Он не собирался её отчитывать?
