знаю, что ему где-то под тридцать. Я была удивлена, когда впервые увидела эту фотографию, поскольку университет, в котором он учился, находится в том же городе, где я жила до переезда сюда. Когда я прокомментировала это, он просто ушел в свою спальню, и я не видела его почти неделю.
Из меня вырывается слегка сдавленный звук, когда Блэйк снимает свои темно-синие джинсы, оставаясь полностью обнаженным. Я провожу взглядом по его телу, пока не убеждаюсь, что член, который, как я чувствовала, прижимался к моему входу, чертовски огромен, когда он покачивается между его крепкими мускулистыми бедрами.
Он опускает колено на кровать и подползает ко мне, как хищный зверь, который пробирается к своей добыче, чтобы оседлать мои бедра, и я погружаюсь в мягкий матрас под его тяжелым весом. Я не делаю ни малейшего движения, чтобы остановить его, когда он цепляет большим пальцем подол моего топа и медленно тянет его, обнажая мой мягкий живот и чистый, но простенький на вид лифчик.
С низким рычанием, от которого жар разливается прямо по моей киске, Блэйк помогает мне сесть, чтобы он смог стянуть с меня топ. Он протягивает руку мне за спину, чтобы расстегнуть лифчик и заодно снять и его тоже, затем швыряет мою одежду на край кровати, оставляя меня такой же обнаженной, как и он сам. Его огромный член дергается, становясь еще больше, и он облизывает нижнюю губу, будто хочет съесть меня.
Мы встречаемся взглядами — его глаза горят безошибочным желанием.
— Вот и все, — говорит Блэйк. — Такие красивые глаза, просто красотка. Мне нужно, чтобы ты не спускала с меня взгляд. Не отворачивайся.
Он наклоняет голову и обхватывает мою щеку, лаская ее большим пальцем, затем прижимается своими теплыми, бархатистыми губами к моим. Мне кажется естественным закрыть глаза, когда он облизывает уголок моего рта и скользит языком внутрь, но он прерывает поцелуй, чтобы потребовать: — Смотри на меня.
Мне приходится прилагать усилия, чтобы держать их открытыми, когда он проталкивает свой язык глубже, нежно облизывая мой, пробуя меня на вкус… наверное.
Это так сюрреалистично, что мой первый настоящий поцелуй случился с мужчиной, который никогда — до сегодняшнего дня — не смотрел мне прямо в глаза.
Я не знаю, что делать со своими руками, чувствуя себя неловко, когда задумываюсь об этом, пока, в конце концов, нерешительно не поднимаю их и не кладу ладони ему на ребра, заставляя его застонать. Это так непривычно, но в то же время божественно — чувствовать, когда тебя вот так обнимают и прикасаются к тебе, после того, как он был таким неистовым и требовательным с моим телом ранее. На самом деле, это очень приятно. Никто никогда не прикасался ко мне так, как если бы заботился обо мне. Нет, если не считать коротких объятий, которые мой социальный работник дарила мне в знак сочувствия или жалости всякий раз, когда ей приходилось отдавать меня в новую приемную семью, которая, как мы обе знали, долго не протянет.
Блэйк опирается на локти по обе стороны от моих плеч, наклоняет голову набок, чтобы углубить поцелуй, и прижимает одно колено к моим бедрам, а затем другое, заставляя меня раздвинуть ноги. Он отстраняется и прижимает одно мое колено к себе.
— Сделай глубокий вдох.
От его командного тона меня охватывает тревога. Я делаю так, как мне было сказано, как раз перед тем, как он наклоняет головку члена к моему отверстию, опускает свои бедра в ложбинку между моими, а затем с силой вводит в меня всю свою длину. Я издаю пронзительный крик, мои глаза закрываются, а желудок сжимается от жгучей боли. Его член такой длинный и толстый, что кажется, будто меня разрывают изнутри, и я упираюсь руками ему в грудь, чтобы оттолкнуть его. Я стискиваю зубы, когда он отводит бедра назад, вытаскивая член до тех пор, пока во мне не остается лишь его толстый, выпуклый кончик.
— Нет, нет, нет. Покажи мне свои глаза, малышка, пожалуйста.
Они автоматически широко распахиваются в панике. Напряженность нашего зрительного контакта прерывается только тогда, когда он отклоняется назад и переводит свое внимание на то место, где мы соединяемся.
— Только взгляни на это, красотка. Черт возьми. Ты проделала такую хорошую работу, приняв половину моего члена в свою тугую маленькую девственную киску.
— Только половину? — кричу я, не веря своим ушам.
Я думала, что он уже вогнал его полностью, мои мышцы напряглись до предела, чтобы обхватить то, что, к ужасу, составляет лишь половину от его тела.
Я вспоминаю, что еще он сказал.
— Откуда ты узнал, что я девственница?
Я никогда не говорила ему об этом. Я вскрикиваю, когда он игнорирует мой вопрос и грубо толкается в меня снова.
— Ой, Блэйк, мне больно! Пожалуйста, прекрати, — умоляюще прошу я.
И хотя это правда, есть что-то такое, что притупляет режущие ощущения будто от острия кончика ножа, когда он снова выходит и входит полностью, его узкие бедра ударяются о внутреннюю поверхность моих бедер. Блэйк прижимается своей твердой грудью, зажимая мою грудь между нами, и перемещает свой вес, опираясь только на один локоть, в то время как его рука скользит между нами, опускаясь все ниже, пока его пальцы не оказываются на моем клиторе.
— Я знаю, милая девочка. Прости, что это больно, — говорит он, утыкаясь своим гладко выбритым лицом в изгиб моей вспотевшей шеи. — Но твое драгоценное тело и влажное, идеально растягивающееся отверстие было создано для того, чтобы принимать мой член. Я собираюсь доставить тебе такое удовольствие, что ты будешь умолять меня не останавливаться.
Его бедра ускоряют темп, когда он двигается взад-вперед и массирует мой клитор до тех пор, пока жгучая боль медленно не сменяется экстазом, нарастающим по экспоненте, чем дольше он усердствует. Мышцы, которые инстинктивно сжимались, пытаясь вытолкнуть его, теперь уже стараются удержать его внутри, когда он отводит бедра назад. Я начинаю выгибаться, чтобы встретить его толчки, извиваясь под его весом, не в силах больше лежать неподвижно.
— Блэйк, ох, это… это происходит снова.
Я провожу руками по его блестящим волосам, чтобы хоть за что-то ухватиться, и дергаю пряди каждый раз, когда он погружается глубоко в меня.
— Да, да! Тяни меня за волосы, детка, и кончи на мой член так, как ты это сделала на мой язык.
Он ласкает мой клитор и шепчет мне в ухо: — Черт, черт, я чувствую, как ты сжимаешь меня, так хорошо и так крепко, что, черт возьми,
