– У нас уже есть планы, – продолжила Эмма с озорной ухмылкой на губах.
– Какие? – спросила я, сразу заинтересовавшись.
– Надо ей сказать, – сказал Джон Эмме. – Помнишь, что было на двадцатидвухлетие?
Роберт вопросительно посмотрел на меня, и я объяснила, что случилось на мой двадцать второй день рождения.
– В общем, Лукас решил устроить мне вечеринку-сюрприз у Джо. Он не знал, что я попросила у Джо отгул неделей ранее, поэтому ушел с работы раньше, чтобы встретиться со всеми на пляже. Потом они подготовили сюрприз в баре, но был только Джо, – сказала я ему, смеясь. – Лукасу пришлось позвонить мне и позвать в бар.
Роберт усмехнулся:
– Вечеринки-сюрпризы, похоже, всегда идут не по плану.
– Хорошо, тогда ты не слышала этого от нас, но вечеринка-сюрприз все равно будет, – сказала Эмма. – Я хочу убедиться, что ты на ней будешь.
– Ну и как мне выглядеть? Удивленной?
– Придется потренироваться. Она будет в гостинице – кажется, Мик и Джоан хотели всех поблагодарить, так что это прекрасная возможность.
Зазвонил телефон Роберта.
– Не определен – наверное ошиблись, – сказал он, глядя на экран. Он ответил. – Да? Да, я. Кто? Что? Ох…
Он поспешно встал и взглядом извинился, прежде чем выйти и продолжить разговор снаружи.
– Ненавижу праздновать день рождения под Рождество, – сказала я, поглядывая в окно на то, как Роберт бродит возле кафе и говорит по телефону.
– Обещаем, что не подарим тебе общий подарок, – сказал Джон. Эмма ткнула его локтем. – За что?
– Я уже приобрела ей подарок.
Я перестала слушать их спор, увидев, как Роберт положил телефон в карман, провел рукой по волосам и пнул бордюр.
– Что-то произошло, – сказала я Эмме и Джону, поднимаясь и выходя к Роберту, чувствуя их взгляды. – Что случилось? – спросила я и положила руку ему на плечо.
Он повернулся, и я увидела слезы на его глазах.
– Джереми.
Я невольно отошатнулась.
– Что случилось? – спросила я, боясь худшего. Сердце забилось чаще, и волнение запульсировало в шее.
– Он в больнице. Подозревают передозировку. Не знали, кому еще звонить. Он без сознания. В отделе интенсивной терапии.
– О, Роб, мне жаль.
В его глазах я увидела страх.
– Я должен идти к нему. Сейчас.
Я хорошо понимаю, что это значило «пока не поздно».
– Конечно. – Я беспомощно смотрела, как он зашагал к машине, припаркованной в паре футов от кафе, но потом шагнула вперед. – Я поеду с тобой.
Он посмотрел на меня, открывая дверь машины.
– Нет, Роуз.
– Тебе может понадобиться моя поддержка.
– Но ведь… это Джереми.
Я глубоко вздохнула.
– Тебе может понадобиться моя поддержка, – повторила я. Мужчина, которого я люблю, нуждается в моей помощи, и я не позволю прошлому удержать меня в стороне от него. – Позволь тебе помочь.
Он замешкался, и я приняла это как знак согласия, забираясь в машину. Он сел рядом.
– Ты действительно уверена?
– Просто веди, мы теряем время.
Роберт завел машину, и я схватила телефон, чтобы бегло объяснить Эмме причину нашего внезапного ухода.
Я наблюдала, как Толтинг пролетает мимо. Я взяла руку Роберта, и он благодарно сжал ее. Я знаю, что если бы кто-то из моей семьи оказался в больнице, я хотела бы, чтоб Роберт был рядом. Я стараюсь не думать о том, что это Джереми, человек, уничтоживший все. Я просто сижу здесь, с Робертом. Но в сознании всплывает слово «передозировка». Может, он сделал это из-за происшествия? Пытался покончить с собой из-за чувства вины?
Мы добрались до больницы всего за пару часов и нашли отдел интенсивной терапии. Мы шли по коридорам рука об руку, в беспокойной тишине.
В отделе мы нашли доктора Джереми.
– Джереми принял слишком много снотворного. Друг, у которого он остался, нашел его и вызвал «скорую». Когда мы приехали, он был в сознании пару мгновений, но с тех пор не просыпался. Мы очищаем организм, а потом будем ждать и смотреть, не будет ли… осложнений.
– Он принял снотворное? – повторил Роберт с ошеломленным видом. Его лицо было бесцветным.
Доктор мрачно кивнул:
– Мне пора делать обход, но вы можете зайти к нему. Да, у вас есть контактный номер его родителей?
– Я позвоню им, – быстро ответил Роберт.
Доктор кивнул.
– Если будут вопросы, обращайтесь, – сказал он и быстро зашагал прочь.
Роберт подошел посмотреть за стекло. Я стала рядом, и мы увидели Джереми на постели, полной трубок, а рядом пищал монитор измерителя сердцебиения.
– Не могу поверить. Я думал, он ушел потому, что все было нормально, понимаешь? Но…
Я взяла его руку и сжала. Сейчас слов не найти.
– А твои родители?
Он покачал головой:
– Мама впадет в истерику, а папа тут же начнет волноваться о том, что подумают люди. Джереми может сам решить, когда сказать им. – Он посмотрел на меня. – Он же будет в порядке, правда?
Я притянула его к себе и обняла. Мне ужасно больно видеть Роберта страдающим. Я вновь взглянула на Джереми, пытаясь разглядеть в этом слабом и беззащитном парне чудовище, которым я его долгое время считала. Роберт любит его несмотря ни на что; они братья, а потому я желаю ему добра. Затем я снова почувствовала себя виноватой, пусть невольно, но я подумала, что ему может стать лучше, а Лукасу – нет. Я отвернулась и присела на один из пластиковых стульев в коридоре. Если же ему не станет лучше, то из-за одной ночи пропадут две жизни. Могу ли я такого желать?
Мы пробыли в больнице большую часть дня, я купила нам кофе с сэндвичами, к которым мы едва притронулись. Доктор и медсестры заходили и уходили, говоря, что состояние стабильно, но он все так же без сознания лежал в постели. С наступлением ночи никаких признаков пробуждения, поэтому я убедила Роберта остаться со мной в отеле неподалеку и отдохнуть.
Уже там Роберт нервно бродил по комнате, не зная, звонить ли родителям. А вдруг случится самое страшное?
– Если они не смогут попрощаться… – сказала я наконец, не в силах и дальше молча наблюдать за его волнением.
Я легла на кровать, а он продолжал расхаживать передо мной. Я хотела впутывать его родителей не больше, чем он сам, но мне вспомнились Глория и Грэхем, которые сделали бы все, лишь бы быть с Лукасом в его последние мгновения.
Он остановился и кивнул.
– Не могу поверить, что он это сделал. Я и на секунду не мог подумать… Прости, ты права, они должны знать, – сказал он, доставая телефон из кармана и глядя на него так, будто он может взорваться у него в руках. Потом он посмотрел на меня. – Ты действительно согласна на это?
Я ненадолго задумалась. Как мы справимся с этим и любой другой проблемой, которая может возникнуть с его семьей?
– Он твой брат. Он важен, я понимаю. Слушай, если мы собираемся быть вместе…
Он присел рядом на кровать и улыбнулся.
– Если? Я думал, это решено. Для меня так точно.
Я тоже улыбнулась:
– И для меня. Хорошо, вот мы вместе, тогда… как быть с твоей семьей в нашей жизни?
Его телефон зазвонил и заставил нас обоих дернуться. Он тут же ответил и сделал долгий выдох. Затем посмотрел на меня с улыбкой.
– Он проснулся, – сказал он мне. – Спасибо, так и сделаем. – Он повесил трубку. – Они хотят, чтоб он отдохнул сегодня вечером, но утром мы можем его навестить. Пойду позвоню родителям. С ним все будет хорошо. – Он встал, а затем взглянул на меня. – Спасибо, Роуз. Ты чудо.
Я покачала головой.
– Я просто люблю тебя. Я понимаю, что мне этого достаточно. Мы можем справиться со всем, ведь теперь мы есть друг у друга.
Он посмотрел на меня так, словно чувствовал то же самое.
– И я тебя люблю.
Он позвонил родителям, а я улеглась, размышляя о странном повороте событий. Могла ли я представить, что буду столь тесно связана с человеком, который сбил Лукаса той ночью? Но вот я здесь, поддерживаю Роберта, его брата, и чувствую облегчение, понимая, что он будет в порядке. И, похоже, часть моей злобы всегда была связана с тем, что Джереми продолжал нормально жить после смерти Лукаса, но теперь, когда он проглотил целый флакон снотворного, стало понятно, насколько тяжело ему было. Хотя я не чувствую никакого удовлетворения. Вместо этого я чувствую, насколько разбита от того, что другой человек лишился жизни той ночью и от того, что тот, кого Роберт любит, тоже почти погиб.
Ради Роберта я должна прекратить метания. Я не смогу жить, постоянно недоумевая насчет того, хочу ли я, чтобы Джереми был несчастен или счастлив, и смертельно боясь любого семейного события из-за его присутствия. Я хочу начать строить жизнь с Робертом – значит ли это, что нужно принять его семью так же, как он принял бы мою?
Я вспомнила о том, как ему нравилась моя близость с родителями Лукаса. Он никогда не останавливал мои воспоминания или разговоры о Лукасе; каждый день мы окружены воспоминаниями о моей жизни с ним; и все же он хочет быть со мной, он хочет остаться в Толтинге, и он всегда уважал мой брак и жизнь с Лукасом.
