остановить своего ребенка, а не помогать ему в гнусных делах. Больше мне нечего сказать этой женщине.
Уже после обеда раздается звонок от представителей власти. Меня и правда вызывают для беседы. Ладу тоже хотели пригласить, но мы заранее сделали ей медицинский отвод. Я оставляю ее с охраной и прошу не волноваться. Мне ничего не предъявят за то, что в один момент я просто отдал некоторую жидкость из своего организма. Да и у заявителя ко мне никаких претензий нет.
Единственной неожиданностью для меня становится, что нам с Иваном приготовили «очную ставку». Впрочем, мне реально нечего скрывать.
— Вас ничего не смущало, когда вы сдавали материал без должного договора? — говорит собранный толстячок средних лет.
У него аккуратная лысина и умное лицо.
— Мой друг хотел, чтобы именно я выступил биологическим отцом. Сказал, официально такое сделать невозможно. Я не предполагал, что может произойти нечто плохое.
— А то, что он таким образом хотел получить наследство, хорошо? — слышу справедливый вопрос.
Вздыхаю.
— Я не вник подробным образом в детали. Уже позже понял, что там не все гладко. И тогда забрал к себе мать и младенца.
— Но вы знали о планах вашего приятеля?
Меня долго гоняют по вопросам, Иван все это время молчит. Я признаю, что знал о родственнике и поступил в какой-то степени легкомысленно. Но я считал, там все будут довольны. А родство, в конце концов, просто выяснить с помощью ДНК. При серьезных разбирательствах правда бы открылась мгновенно.
— И вам было не все равно, что вашего сына родит какая-то посторонняя женщина? Что вам причиталось с этого? Вам предложили процент? — не сдается профессионал.
Опускаю голову на секунду, поднимаю взгляд.
— Нет, мне было не все равно. Но денег мне никто не предлагал. Просто… К Ладе у меня всегда были чувства.
— Он хотел отобрать у меня жену! — Иван пытается перевести стрелки. — Ты с самого начала все спланировал!
— И вложил в твою голову желание поиметь деньги с дальнего родственника?
Соломинка, за которую хватается бывший муж Лады, настолько призрачна, что даже следователь не уделяет ей внимание. При всем желании я не смог бы сделать из человека подонка. Да я и не хотел этого.
— Как вы считаете. Мирон, если бы у вашего друга получилось втереться в доверие, он бы стал устранять Мэтью?
Хм, кокнул бы Иван деда, чтобы скорей получить наследство? Меня передергивает
— Не решусь делать такие предположения.
У меня нет желания говорить не по факту. Но и выгораживать Ивана, утверждать, что он не способен на преступление, не хочу. Понимаю, специалист хочет составить его моральный облик. Возможно, сделать выводы про наши отношения.
— Ты еще скажи, я убийца! — у Вани уже начинается истерика.
Пользы от этого перекрестного диалога больше нет. Толстяк просит вывести Ивана, меня тоже отпускает на все четыре стороны. Про будущие встречи молчит, скорее всего, я ему больше не нужен. О знакомстве с приемным внуком Мэтью он не спросил.
Да и знакомства как такового нет. Я просто связался с ним, он пошел на диалог. Иногда так бывает — совершенно чужие люди имеют одну цель и находят общий язык.
Не знаю, встречусь ли я с Питом вживую. Не хочется вызывать лишние вопросы. У родителей Ивана наверняка есть сбережения, они могут нанять не только адвоката сыну, но и детектива. Мне не нужен новый скандал с моими фотографиями. Вообще единственное, чего я хочу, — наконец, забыть об этой истории.
Однако уже в коридоре мне приходится снова в нее нырнуть. Конвой с Иваном замешкался, и я вынужден пройти мимо них. В принципе бояться мне нечего.
— Ты дьявол, Красильников! — слышу через плечо голос «друга». — Животное!
Торможу, хмыкаю.
— Уж определись, Ваня. До нечисти мне далеко, а вот насчет зверя… Да. я такой. И загрызу любого, кто будет вредить моей семье. Я думал, ты умнее и не пойдешь поперек меня.
— Слышали, он мне угрожает! Он всё задумал!
— Шагаем молча, — мрачно прерывает нас конвоир.
Наши лица еще на секунду оказываются рядом. Широкое и всегда спокойно-самодовольное лицо Ивана сейчас почти белое. На лбу испарина, губы потрескались. Вид у него более чем нездоровый. А одна бровь, кажется, трясется.
Мне даже приходит в голову мысль, что его могут признать невменяемым. Тогда он отправится на лечение и выйдет безнаказанным. Но в конце концов, если он болен, пусть его реально лечат. Я же больше никого не подпущу к Ладе и Матвею. Если даже мне придется перегрызть кому-нибудь глотку в лучших традициях звериного кодекса.
Шагаю к машине и пока не знаю, что сумасшедшим Ивана не признают. Его адвокат будет отбиваться от исков о мошенничестве, моральном вреде, еще чем-то, что предъявят ему дотошные американцы. В итоге мой бывший приятель получит условный срок, но отсидит уже к тому времени под стражей более года. После вся их семья уедет в одну из стран СНГ, и мы больше никогда не увидимся.
А пока я довольный, что борзость не сошла Ивану с рук, спешу домой к любимым. Эх, понимаю, что Матюшка родился совсем недавно, требует внимания, и Лада еще толком не восстановилась. Но как мне хочется, чтобы наша семья стала еще больше! Чувствую себя неадекватным отцом из шуток в интернете.
Дома мне. впрочем, становится немного не до этого. Илья на входе мрачно сообщает, что в гостях старая знакомая — представительница закона, они с коллегой уже были как-то у нас. Их отдел занимается детьми, дама явилась к нам на контроль. Вот же. Что ей еще нужно?
В прихожей тихо, в гостиной тоже не слышу голосов. Не поперлась же она в спальню? И выйти они с Ладой никак не могли, сторож бы заметил. Но под ложечкой как-то неприятно тянет…
На ум сразу приходят воспоминания о том, как она звала Ладу в приют. Ух, безумие! У нас все хорошо, мы любим друг друга. Мои дети будут расти в самой благополучной семье на свете! Чувствую, как меня начинает потряхивать.
Наконец, до ушей доносятся какие-то звуки. Из кухни?.. Быстро двигаю туда.
— Мирон, ты приехал!
— Добрый день, Мирон Алексеевич.
Замираю в дверях от представшей передо мной картины. Тоже приветствую дам.
— Здравствуйте…
Лада в желтом летнем платье, с хвостиком на голове и довольным выражением на мордашке пьет чай. Они за столом с гостьей, в воздухе аромат свежего домашнего печенья. Перед элегантной женщиной в светлом юбочном костюме наша чашка с одуванчиком сбоку. Любимая рядом
