class="p1">— Я зайду в туалет… — киваю на поворот с нужными знаками.
— Подождать?
— Нет, — машу головой, — я поняла, куда потом идти. Мы же не в школе, чтоб ходить везде парой.
Обмениваемся улыбками.
— Хорошо, тогда я к Платону.
Спокойно прохожу в санузел, там пусто. Это административный блок, народа здесь работает не так много.
Но кабинок все же несколько, я шагаю к ним и слышу голос. В нем столько отчаяния, что я невольно замираю на месте.
— Отец моего бывшего — именно тот мужчина, от которого я родила малышку! Я не знала… Мы же познакомились, когда я рассталась с Даниилом. Ты в курсе, из-за каких обстоятельств мы потеряли связь. — наверное, незнакомка говорит с какой-то подругой, — нам с дочкой негде жить, а мои сбережения скоро растают! Бывший предложил такой хороший выход, но из-за его отца… Он узнает меня, и договор с Даниилом не состоится.
Я оцепенела и вслушиваюсь в тяжелое дыхание. Видимо, девушке отвечает что-то собеседник. Меня же пронзает жалость, в незнакомке столько грусти.
— Нет! Сказать о дочери не вариант… — продолжает она. — Детей он больше не хочет, он как его… чайлдфри. Да, у него есть сын! Вот после него он и стал чайлдфри.
Хм, смешно. Хотя веселого, похоже, мало. Девушка всхлипывает.
— Боже! Как могло получиться, что именно Филатов отец Дусеньки! Не верю, что мой ребенок может попасть в детдом…
Слова на букву "Ф" в хлюпанье носом. Мне даже чудится Филатов, бред. Просто эта фамилия вертелась в уме всю дорогу. Важно другое — нужно помочь бедной девушке хотя бы советом! Слышу звук двери.
— Извините! — тут же кидаюсь к незнакомке.
Она миленькая, хоть и сильно заплакана. Шарахается от меня.
— Мм?
— Простите, я услышала вас… Знаю, воспитанный человек ушел бы тихонько. Но я тоже пережила трудный период с грудничком на руках. Есть благотворительные фонды, приюты! Вам помогут.
Говорю как можно сердечнее, но собеседница только шарахается в сторону. Ей тоже лет двадцать с небольшим. По себе знаю, как может не хватать опыта в сложной ситуации.
— Нет! Моему ребенку не нужны приюты!
Она толкает меня плечом и выбегает прочь. Как будто я прямо сейчас отберу ее малыша, которого даже не было в злосчастном санузле. Ух, надеюсь, у нее все наладится.
Через несколько минут выхожу в уже знакомый коридор, девушки там нет. Естественно, не будет же она ждать меня. Жаль, бедняжка не поняла, в какой приют я советовала ей обратиться. Я бы ни за что не пожелала разлучаться с малышом!
Делать нечего, нужно идти в кабинет к нашему другу. Меня проводят, здороваемся. Мирон представляет меня приятелю и продолжает разговор. Я сижу с ним рядом на диванчике, хозяин кабинета напротив.
— Значит, сына вводить в бизнес ты пока не планируешь?.. — уточняет Мирон у него.
Платон морщится.
— Он балбес. Хотя сейчас вот заявил, что жениться надумал. Бывшая все уши прожужжала, что пора его учить самому зарабатывать. Вложить в руки удочку! Да он разломает к чертям удочки, которые я делал всю свою жизнь!
Здоровяк горячится, а я толком не слушаю. Все думаю о бедной девушке. Мысленно как могу посылаю ей лучи удачи.
А моя сложная ситуация слава богу осталась позади. После приятного знакомства с Платоном мы едем на дачу к моим. Мама, правда, почти сразу уезжает в город. Все же пока им с Мироном непросто общаться. Но никто не заостряет внимание, а с папой мы болтаем от души. Надеюсь, скоро и Матвейка начнет бегать по тропинкам между их грядок.
Ну а пока сынок очень маленький, и нам нужно скорее возвращаться к нему. Папа только приглашает нас по-скорому выпить кваса, который он делал сам.
— Ваш квас всё такой же, — с удовольствием констатирует Мирон.
Папа тоже довольный.
— Не менял рецепт больше двадцати лет.
Для меня напиток кисловатый, так что я беру со стола конфетку. А у мужчин тем временем начинается такой разговор, что мне становится не до вкусов.
— Виталий Петрович, — Мирон прокашливается, — я не только хотел привезти вам косилку. Мне нужно еще кое-что сказать.
Так вот почему он поехал лично, а не отправил вещь с водителем! Я думала, меня хотел к папе свозить. Но что еще?..
— Мирон, внимательно слушаю, — папа ставит на стол кружку, сам встает по струнке.
Любимый кивает.
— Поймите правильно, я не спрашиваю разрешения. Но вашему одобрению буду рад. Уважаемый Виталий Петрович, я прошу у вас руки вашей дочери.
Пока на лице папы медленно появляется улыбка, Мирон отходит ко мне. Миг — он на одном колене. Еще мгновение, передо мной раскрывается розовая бархатная коробочка.
— Лада, ты выйдешь за меня?..
Ответ, по-моему, очевиден. Но мне безумно приятно, что любимый сделал все так красиво. А кольцо! Цветочек из нежного золота с большим бриллиантом внутри. Не нужно быть ювелиром, чтобы понять, изделие — настоящая роскошь.
— Мирон…
Папа крякает.
— Соглашайся, дочка. Я так категорически за!
Красильников смотрит на меня… вопросительно?.. Боже, у меня слезы на глазах, а хочется рассмеяться от его эмоций.
— Да… Да. Конечно, да!
Конечно же, мы не могли не отпраздновать предложение. Пусть и тем самым квасом. Я была замужем, но для меня все как будто впервой. Наверное, потому что Мирон — мое первое сильное чувство. Его крупицы были еще в ранней юности… А сейчас любовь раскрылась и созрела.
Сидим, счастливо болтаем о будущем. И где-то на заднем плане слышим звук калитки. Папа выглядывает в окно и легонько хмурится.
— Вернулась твоя мать.
Ох… Мама в последнее время держала себя в руках, но как она отреагирует на предложение? Для нашей цели не играет роль ничье мнение. Но внутренне я сжимаюсь.
— Схватила большую сумку, а вкладыш забыла, — поясняет свое возвращение мама, — только зря прождала электричку.
Мама всегда носит маленькую сумку-кошелек в большой. Там как правило деньги, мобильный, очки. То есть все то, без чего не уехать.
— Анна Андреевна, хорошо, что вы вернулись.
Реплика принадлежит Мирону. В прошлом, а уж тем более в последнее время он редко обращался к моей матери напрямую. Сейчас она удивлена.
— Мм, почему? — бормочет.
— Я только что сделал предложение вашей дочери. И она его приняла.
Мама была отвратительно настроена к Мирону, я никогда не буду ждать дружбы между ними. Но в последнее время хотя бы воцарился покой. В основном потому, что мама работает со специалистом. Ух, не пошло бы все прахом!
Повисает молчание.
— Я рада… — начинает мама оптимистично. — Рада, что
