ошибалась в тебе, Мирон. И что моя дочь счастлива. Тебе я тоже желаю всего хорошего. Поверите вы в это или нет…
— Всё в порядке, — быстро говорит любимый.
— Да, мам! — спешу поддержать позитивную атмосферу.
На лице мамы даже появляется улыбка, пусть и слегка напряженная. А в глазах блестят слезы.
— Тогда я вас поздравляю.
Не считаю, что звание матери дает право делать разное и оставаться безнаказанной. Доверие может уйти безвозвратно. Но сделать работу над ошибками и сохранить хоть какие-то крупицы добра можно.
Ситуация с мамой когда-то разбила мне сердце. Но она же дала понять, что моя судьба только в моих руках. Я уже взрослая, и мне нужно смотреть вперед — на свою собственную семью. Так что я принимаю мамины поздравления с улыбкой и объятиями, а уже скоро мы спешим домой. К нашему малышу.
Дома Мирон сразу идет в кабинет делать какие-то звонки. Мы с Матвейкой укладываемся кормиться. Насколько же счастливыми могут быть такие будничные моменты! Просто от того, что на душе хорошо. Я так расслабляюсь, что чуть не засыпаю рядом с сыном.
Дрему разгоняет ласковое прикосновение к щеке. Не нужно даже включать логику, я узнаю любимого по запаху. Глажусь легонько о сильную руку, приоткрываю губы в намеке. Мирон тут же трогает их поцелуем.
— Ты уже подумала, какую хочешь свадьбу? — интересуется он, когда мы отрываемся друг от друга.
Морщусь.
— Не знаю. Главное, чтоб женихом был ты.
Красильников смеется.
— Это даже не обсуждается! — торжественно заявляет он. — Ну а все же? Еще бы нам определиться с датой.
Он покрывает поцелуями мою щеку. Вот как тут о чем-либо думать?
— Мм… Мирон, мне все равно. То есть… Нет, день для меня будет самый важный!
— А если прямо завтра? — он перебивает мою бессвязную речь.
Тут я окончательно пробуждаюсь от неги.
— Что?!
Разворачиваюсь к мужчине, вижу его хитрый взгляд.
— Просто поехали завтра и распишемся. Только вдвоем.
Прикусываю губу. Против воли вспоминаю первую свадьбу, которая проходила по всем традициям. А еще нынешние проблемы с нашими мамами. Обычное застолье сейчас не собрать, будем как на иголках. Ох, думаю, папа. Агриппина и друзья Мирона нас поймут… А Матюшке пока совершенно все равно.
Позже я узнаю, что Золотовы поворчат немного, но подарят к нашему первому антикварному медведю двух подружек в платьях. А Платон не сможет сдержать шутливую зависть. Но это всё потом, пока же спешу дать ответ.
— Это будет здорово. — смотрю на любимого и тут же замираю. — Но, Мирон, мне все равно понадобится какое-то платье!
От сонливости не остается следа. Штурмую интернет-магазины, чтобы завтра смотреться самой милой. Хорошо, сервис в нашей столице на высоте, и наряды на примерку мне доставляют даже вечером.
Мы все же придерживаемся некоторых традиций, и жемчужно-розовое платье с открытыми плечами я Мирону не показываю. Оно совсем простое — из шелка и с юбкой до колен. Но из всего вороха нарядов нравлюсь я себе в нем больше всего. Надеюсь, мы совпадем во мнении с любимым.
Ночь мы проводим в разных спальнях — вот ведь мука! А в загс меня привозит водитель. Не то чтобы мы заморочены этими условностями. Скорее воспринимаем их как приключение. В конце концов не каждый день заключаешь брак с самым любимым человеком. Должно быть что-то необычное.
Впрочем, я давно уяснила — с Мироном самые банальные вещи играют новыми эмоциями. Например, официальная речь ведущей церемонии. Внутри все дрожит, когда я обещаю быть с мужем и в горе, и в радости. И от его ответа тоже по всему телу бегут мурашки.
Когда мы выходим из загса, я никак не могу поверить, что стала Красильниковой! А этот здоровяк в небрежной белой рубашке от кутюр — мой законный супруг! В голове куча мыслей, не знаю, что говорить и что делать. Наверное, нам надо бы вернуться к сыну…
— Мы еще заскочим кое-куда, — как будто слышит мои мысли Мирон.
Что он задумал? Мы договорились обойтись без ресторана даже на двоих. Фотограф сделал наши снимки в загсе. Что же еще?
— Небольшой сюрприз, ничего сложного, — обещает любимый.
— Мм… Да, конечно.
Я доверяюсь Мирону, и это одно из самых приятных занятий на свете. Тем более едем мы обратно вместе и в машине с закрытым от водителя салоном.
— Ты такая красивая. — шепчет мне на ухо муж. беспощадно сминая и платье, и сделанные мастерски локоны.
— Ты тоже.
Я искренне отвечаю, хотя его рубашка и прическа, конечно, куда более стойкие к ласкам.
— Лада… — он вдруг отстраняется и делает так, чтобы мы смотрели друг другу в глаза. — В загсе я кое-что пообещал, а теперь хочу добавить. Я… хотел быть с тобой давно. Может, даже всю жизнь. Желал оберегать тебя, и иногда это даже получалось. Мне очень бы хотелось, чтобы дальше твоя жизнь… наша жизнь была похожа на сказку. Но если будут проблемы, если ты чего-то испугаешься, знай — мы будем вместе искать решение. Клянусь.
Хм, импровизированная клятва новобрачного? Меня она трогает гораздо глубже, чем если бы это была заготовленная торжественная речь.
— Я обязательно буду иметь это в виду, — легонько улыбаюсь, — и ты знай, что я всегда буду стараться понять тебя и поддержать. Клянусь… Ты был манящей загадкой, а стал самым лучшим мужчиной из плоти и крови.
Мирон тоже улыбается, а потом мы оба не выдерживаем и срываемся на смех. Впрочем, веселое настроение быстро сменяется новым поцелуем.
Водитель тем временем делает свое дело, и машина в какой-то момент останавливается. Оказывается, мы въехали в коттеджный поселок, пока были заняты друг другом. Но мы не около дома. Особняк с белым каменным забором чужой. Грешным делом, я думаю, не решил ли Мирон переехать.
Но мы не обсуждали смену дома, я и Матвейка полюбили его всей душой, и там куча места. Так что в полном непонимании беру за пальцы супруга и выхожу из автомобиля. Нам уже открывает ворота улыбчивый мужчина средних лет.
— Сегодня слабые пробки?.. — скорее утверждает он после приветствия. — Даст бог обратно тоже доедете быстро. А то его может стошнить. Ну. возьмете пеленки.
Низкий брюнет рассуждает сам с собой, мой муж загадочно молчит. Я вообще ничего не понимаю! А когда входим в ворота раздается лай. Не злой, скорее игривый. Но я вздрагиваю всем телом — опасаюсь собак.
— Чарлик, тише, — морщится хозяин большой, чуть небрежной территории, — идемте, Друзья.
Он так радушно обращается к нам. но я торможу на месте. Гавкал всего лишь милейший шпиц. Рыженький,
