Годфри сразу раскусил Пирса. Он разглядел его гнилое нутро. И, встретившись с ним в фехтовальном салоне после того разговора, ясно дал ему понять, что о нем думает. Пирс явно его провоцировал, только вот неясно зачем.
Годфри было стыдно за себя за то, что он слушал такую чушь, и… Где этот Твайфорд? Почему дверь в дом не заперта?
Годфри, так и не дождавшись дворецкого, направился в гостиную, из которой раздавались приглушенные голоса Вайолет и ее тети. Годфри никогда прежде не приходил к невесте без предварительного уведомления, и теперь осознавал, что поступает крайне невежливо.
Он подумал о том, каким образом обставил бы свое неожиданное появление Фентон. Возможно, ему стоило у него поучиться и его напору и натиску. Но в доме было необычно тихо, и когда Годфри подошел к двери гостиной, то остановился, чтобы послушать, о чем там говорят.
— Я всю свою жизнь боялась тебе не угодить, — сказала Вайолет, и голос ее звучал уверенно и спокойно, куда увереннее, чем она себя ощущала.
— Я давно хотела рассказать тебе о матери, — сказала Франческа. — Пока твой дядя был жив, он не желал, чтобы даже имя ее произносилось при нем. Генри осуждал ее, даже если он обожал тебя и относился к тебе как к своему собственному ребенку.
Вайолет подвинула стул ближе к Франческе.
— Не плачь, тетя. Доктор сказал, что ты не должна волноваться.
— Мне нужно поплакать. Каждой женщине необходимо время от времени выплакаться. — Она промокнула слезы носовым платком, который вытащила из отороченной кружевом манжеты. — Ты копия Анны Марии. Ты такая же, как она. Во всем.
— О чем ты? — спросила Вайолет, скользнув взглядом по портрету Кита.
— Ты унаследовала ее своевольный характер, от которого у женщины одни лишь сердечные раны. Я должна была знать, что всего лишь оттягиваю неизбежное.
Вайолет отвернулась:
— Она умерла в родах из-за меня. Это так?
— Да, но…
— И мой отец так горевал, когда она умерла, что обвинил меня в ее смерти и с горя ушел на войну и не вернулся… Ему было все равно, убьют его или нет. Жизнь после ее смерти утратила для него смысл. Он хотел быть рядом со своей женой. Это ты мне говорила, когда я была маленькой.
Вайолет верила в эту историю и всякий раз, думая о матери, вспоминала о том, что рассказывала ей тетя.
Франческа болезненно поморщилась, словно ей было стыдно за себя, словно она чувствовала себя виноватой.
— Я слишком стара, чтобы жить во лжи. Не важно, что намерения мои были благими — я стремилась тебя защитить. А вместо этого я принуждаю тебя выйти за мужчину, который тебе не пара.
— Ты меня не принуждала.
— Твоя мать любила твоего отца достаточно сильно, чтобы презреть приличия, чтобы пойти против семьи, предать наших родителей, — сказала Франческа, и в глазах ее отразилась боль. — Она любила его, а он ее — нет.
— Он ее не любил?! — спросила Вайолет, покачав головой. — Ты уверена?
— Более чем, — с горькой улыбкой ответила Франческа. — Его никак нельзя назвать человеком порядочным. Когда лорд Ламбет узнал, что твоя мать беременна, он не только заявил, что между ними ничего не было, он еще и заплатил трем другим мужчинам, чтобы они под присягой поклялись, что состояли с твоей матерью в интимных отношениях.
— Какая гнусность!
— Твой дядя хотел драться с ним на дуэли, но не стал этого делать ради тебя. Мы должны были всеми способами стремиться избежать скандала.
— Но как это могло случиться? — Вайолет не верила своим ушам. — Как он мог скрыть то, что за ней ухаживал? Ты говорила мне, что он за ней ухаживал.
— Он встречался с ней тайно, Вайолет, и я была их сообщницей. Он был обручен с другой женщиной, но ни Анна Мария, ни я об этом ничего не знали. Он предал нас обеих.
— И как она поступила?
— Что она могла сделать? Мои родители отправили ее к старшей кузине «в ссылку», и я поехала с ней, чтобы люди подумали, будто мы вместе поехали к заболевшей родственнице заботиться о ней. И наша кузина нашла людей, которые согласились взять тебя на воспитание.
Вайолет смотрела на нее во все глаза, но, кажется, признание не сильно ее потрясло. Она не задавала больше никаких вопросов, сразу все приняв на веру. Может, она уже давно подозревала нечто в этом роде.
— Я могла оказаться в сиротском приюте, — сказала Вайолет.
— У тебя были родственники, — возразила Франческа. — Я была на несколько лет старше Анны Марии, и я бы никому не позволила отдать тебя чужим людям. Барон ухаживал за мной в это трудное, ужасное время. Я вышла за него за два месяца до твоего рождения, и он согласился, чтобы мы стали твоими приемными родителями.
Вайолет выдохнула.
— Я всегда чувствовала, что со мной что-то не так. И теперь я знаю, что именно. Неудивительно, что ты за меня переживала. Я не леди, я незаконнорожденная самозванка.
— Даже если ты испытала большое облегчение, не стоит так явно это демонстрировать, — сказала Франческа и засмеялась, несмотря на то что на глазах ее еще не высохли слезы.
— Но мне действительно стало легче. Мне не надо делать вид, словно я живое воплощение женских добродетелей.
Тетя ее шмыгнула носом.
— Не пугай меня! Ты ведь не хочешь сказать, что теперь готова пуститься во все тяжкие? Только посмей!
— Я не леди, — задумчиво протянула Вайолет, и на ее губах заиграла улыбка. — Я могла бы начать свой жизненный путь в сиротском приюте. И могла бы быть сейчас куртизанкой.
— Вайолет!
Вайолет прикусила губу.
— Пожалуйста, не расстраивайся. Извини, я же несерьезно. Но… Мне не стыдно. Бедная моя мать, как, должно быть, она меня ненавидела!
— Не смей даже думать так! Она любила тебя и до самой смерти переживала, что тебе придется нести груз ее грехов.
— Я не принадлежу к так называемому высшему обществу.
Франческа неодобрительно нахмурилась:
— Об этом никому знать не обязательно. Твой дядя похлопотал, чтобы документы твои были в порядке. У нас есть свидетельство о браке твоей матери с никогда не существовавшим джентльменом. Надо сказать, ему пришлось дать крупную взятку, чтобы о твоем рождении сделали соответствующую запись в книге записи актов гражданского состояния.
Вайолет взглянула на тетю:
— Тебе следовало рассказать мне об этом гораздо раньше.
— Вам следовало бы рассказать мне, — прозвучал голос, подобный громовому раскату. Сэр Годфри в гневном порыве распахнул дверь. — Такие вещи джентльмену следует знать прежде, чем он возьмет в жены невесту сомнительного происхождения.
— Как вы смеете, — сказала Франческа, силясь подняться с кресла.
