Сима рассмеялась. Смех грозил перейти в истерику, но она никак не могла остановиться.
Нужно взять себя в руки. Она сжала колючий стебель. Боль привела ее в чувство, дала силы заглянуть в глаза стоящему напротив мужчине.
– Я была для тебя ошибкой молодости? – спросила Сима ласково.
Так и не дождавшись ответа, она удовлетворенно кивнула:
– Ты получил по заслугам. Сегодня я окончательно в этом убедилась.
Илья пытался строить свою жизнь с нуля. Несмотря на все обрушившиеся на компанию неприятности, она еще продолжала держаться на плаву. Илья с головой ушел в дела. Про Симу он старался забыть.
Он, возможно, и забыл бы со временем, но внутреннее расследование наконец закончилось, и всплыли очень интересные факты. Чтобы связать их с «Максимой», не нужно было быть семи пядей во лбу. На кону стояла его деловая репутация, и он не собирался ею жертвовать.
Очень скоро им с госпожой Маркос снова придется встретиться в суде.
Илья зевнул и потянулся до хруста в позвоночнике. Двенадцатый час ночи, завтра ему предстоит важная встреча с очень перспективным заказчиком – оказывается, в его доброе имя еще кто-то верит, – нужно хорошенько выспаться.
Илья еще раз зевнул. За последний месяц он чаще спал на неудобном диване в своем кабинете, чем в собственной кровати.
В доме кто-то был. Илья понял это сразу, как только переступил порог: из-под двери, ведущей в каминный зал, просачивалась оранжевая полоска света.
Сердце вдруг бешено забилось. Медленно, как сомнамбула, он двинулся по коридору.
От легкого толчка дверь бесшумно открылась – в комнате царил полумрак, единственным источником освещения были свечи. Камин не горел и от этого комната почему-то походила на склеп.
– Стоять! – послышался шелестящий, абсолютно безликий голос.
Илья замер и ошалело уставился на пистолетный ствол, направленный прямо ему в живот.
– Что ты, черт возьми, делаешь в моем доме?!
Оружие гипнотизировало, и Илье потребовались определенные усилия, чтобы переключиться с него на незваную гостью.
– Жду тебя.
Сима держала пистолет двумя руками, руки дрожали. Она была похожа на привидение – бледное лицо, ввалившиеся щеки, выпирающие скулы, искусанные в кровь губы. Это было не лицо, а посмертная маска.
– Где мой ребенок?
Беременность не входила в ее планы. Она лишь многократно все усложняла, но у Симы почему-то ни разу не возникло мысли прервать ее.
Сначала она просто игнорировала сам факт беременности.
– Сима, сделай аборт, – уговаривала Инка. – Не будь дурой! Тебе сейчас только ребенка не хватало! Как ты собираешься его растить?
В ответ она равнодушно пожала плечами:
– Как-нибудь. Еще рано об этом думать.
– Ты меня просто поражаешь своей безответственностью! А когда, скажи на милость, ты начнешь об этом думать – когда дитятке придет пора жениться?! И потом, – выдвинула Инка свой самый главный аргумент, – забыла, кто его папаша?
– Отчего же? Помнится, ты сама говорила, что от такого породистого жеребца должны получиться замечательные жеребятки. Вот теперь у меня будет замечательный «жеребенок»…
Илье она тогда, разумеется, ничего не сказала. Да и зачем? Если ему не нужна она сама, то и известие о скором отцовстве его вряд ли порадует. Нет, это ее ребенок, только ее.
А потом на Симу свалилось наследство, и вопрос, на какие деньги она будет растить малыша, потерял актуальность.
У нее была на удивление легкая беременность: никакого токсикоза, никаких болей в пояснице и отеков, – и все это при сумасшедшем ритме ее новой жизни.
Она не пила и не курила, хорошо питалась и принимала витамины. Во всем остальном она была безответственной и недисциплинированной мамашей. Хроническое недосыпание, физическое и психическое переутомление. Но несмотря ни на что, ребенок родился крепким и абсолютно здоровым.
Когда акушерка протянула ей сына, впервые за истекшие месяцы Сима расплакалась.
С этого момента все в ее жизни подчинялось потребностям маленького человечка. Сима старалась не расставаться с ним надолго, но когда Максиму исполнилось два месяца, встал вопрос, как быть с работой. Она разрывалась на части. С одной стороны, она не хотела оставлять ребенка без материнской заботы, а с другой – не желала устраняться от управления компанией. Ведь от того, как пойдет бизнес, зависело не только ее будущее, но и будущее ее сына.
Проблему, как ни странно, помог решить Глеб, прилетевший в Нью-Йорк вместе с Инкой.
– Ты уже подыскала няню? – спросил он, подбрасывая к потолку визжащего от удовольствия трехмесячного малыша.
– Гора, я тебя умоляю! – прошипела Инка. – Дай сюда ребенка, а то эта ненормальная мамаша, – кивок в сторону Симы, – получит разрыв сердца.
– А что мы такого ужасного делаем? Мы просто летаем! – пробасил Глеб, все-таки передавая ребенка матери.
Смуглое личико малыша сморщилось в недовольной гримасе, из глазенок, непонятного еще мутно-голубого цвета, хлынули слезы.
– О! Гора, – Инка попыталась перекричать громкий рев, – а голосок-то у нашего крестника погромче твоего будет. И характер поупрямее!
Глеб надменно выпятил нижнюю губу:
– Да, у нас, у творческих личностей, всегда так – нам нужно все и сразу!
Услышав его могучий бас, ребенок затих. Сима рассмеялась:
– Похоже, вы с Максом родственные души!
Малыш обвел недоуменным взглядом склонившихся над ним взрослых и расплылся в беззубой улыбке.
– Он такой трогательный! – Великогора смахнул набежавшую слезу носовым платком. У платка был изумительный оранжевый цвет.
Инка недовольно фыркнула и выхватила из его рук яркую тряпицу:
– Вот я все не могу понять, как человек с таким тонким художественным вкусом, – при этих словах Глеб приосанился, – может любить такие уродливые расцветочки?!
Художник ответил ей возмущенным сопением.
– Так что там у нас с няней? – спросил он у Симы, демонстративно игнорируя Инку.
Сима безнадежно пожала плечами:
– Ничего у нас с няней. Наверное, я действительно ненормальная мамаша, – она нежно посмотрела на сына. – Не могу я доверить своего ребенка чужим теткам, даже если у них самые распрекрасные рекомендации.
– Правильно! Незачем доверять нашего мальчика чужим теткам. – Глеб загадочно улыбнулся. – У меня на примете есть очень даже своя тетка.
Женщины посмотрели на него с интересом, младенец одобрительно загугукал.
– Тетя Клава, жена моего покойного дяди, царствие ему небесное, осталась на Украине совсем одна – ни детей, ни внуков. Она всю жизнь проработала воспитательницей в детском саду, а теперь вышла на пенсию. Звал ее к себе в Москву – отказывается.
