— Трэвис, — задыхаясь, вымолвила она, когда он начал ласкать ее соски.
Член скользил по ее бедру, и Трэвису стоило большого труда не оросить его семенем.
Когда Лили немного успокоилась, он опустился вниз.
— Нет, — слабо запротестовала она, — я не вынесу больше.
Он не стал обращать внимание на ее слова, набросившись на нее, как на долгожданный десерт.
Он открыл ее прикосновением пальцев, а потом наклонил голову, чтобы его язык мог свободно скользить по ее лону. Большим пальцем он ласкал клитор, описывая круги и не прекращая работать языком. Он погружался все глубже, ускоряя темп движений.
Она кричала, но он не мог разобрать слов. Хотя он хотел повторить весь сценарий того волшебного вечера, он больше не в силах был ждать.
— Лили, сладкая моя, обними меня бедрами.
Она сначала не поняла, о чем он просит ее, а потом ее глаза расширились от испуга.
— Но ты не удержишь меня.
— Делай, что тебе говорят, — прорычал он.
— Но как же презерватив?
— Мы женаты, — сказал он, и она часто заморгала.
Когда он уже решил, что сейчас же овладеет ею на полу, она приподняла одно бедро. Он грубо поднял ее и скользнул внутрь. Он уже и не помнил, когда последний раз был в женщине без презерватива. Лили крепко сжимала его, и ощущения Трэвиса были непередаваемы. Она обнимала его шею и чувствовала, как он погружается в нее все глубже и глубже.
— Лили, — застонал он, дыша ей в шею.
Его оргазм был таким мощным, что он забыл обо всем, кроме того, что эта женщина — его источник света.
— Я люблю тебя, — вымолвил он, когда она выкрикнула его имя.
Он удерживал ее, взмокший и истощенный, пока ее сердце перестало выделывать в груди пируэты.
— И я люблю тебя, — прошептала она, уткнувшись ему в плечо.
Он осторожно поставил ее на пол и ощутил пустоту.
— Ой, — воскликнула она, указывая на пальцы ног, — по-моему, у меня судорога.
— Может, тебе нужен массаж? — порочно улыбаясь, предложил он.
Лили побежала в ванную.
— Сначала тебе придется догнать меня, красавчик.
Трэвис притворился, что намерен поймать ее немедленно, и к тому времени, когда они очутились в душевой кабине, оба смеялись, как дети. Огонь страсти не угасал, и они снова распалились от прикосновений и мимолетных ласк. Трэвис думал, что израсходовал свой лимит, но на самом деле только-только утолил жажду.
— Иди ко мне.
Он намылил ее с ног до головы, а потом снял душ со стойки и начал методично смывать пену, уделяя особое внимание самым интимным частям.
Она оттолкнула его.
— Я думаю, что я уже чистая, Трэвис, — строго сказала она, хотя в ее глазах плясали огоньки. Трэвис подыграл ей.
— Не знаю, мне надо проверить. Разведи ножки пошире, — сказал он, и когда она повиновалась, покачал головой.
— Нет, вижу, что мне надо еще поработать.
Он направил струю воды на ее клитор, и она снова взорвалась, как раскрывшийся бутон. Она развела ноги и вся открылась ему навстречу, розовая, сияющая. Трэвис больше не мог вынести этого. Он присел и насадил Лили на свой вздыбленный орган. Когда она подскакивала на нем, выкрикивая его имя, снова доводя Трэвиса до оргазма, он знал, что никто никогда не будет его любить, как Лили, и ни одна другая женщина уже не займет места в его сердце.
Лили открыла тяжелые веки. На мгновение она потеряла ощущение пространства. Но потом ее озарило. Она у Трэвиса в его холостяцкой квартире. Не потому, что у них был эпизодический секс, а потому что они женаты.
Женаты.
Она все еще не могла принять этого ни сердцем, ни умом. На ее пальце красовалось кольцо, а после того, как они вчера занимались любовью и перебрались в кровать, чтобы отведать цыпленка по-китайски, Трэвис показал ей свидетельство о браке, заверенное итальянскими властями.
— Мы женаты, — сказал он, когда она спросила его в холле о презервативе. Он посчитал, что он ответил. Она же была так ошарашена, что не сопротивлялась ни секунды.
За последнюю неделю она уже должна была привыкнуть к водовороту событий. Она не могла сообразить, когда ей ждать менструацию. Она даже не могла примерно подсчитать свою вероятность забеременеть. Теперь она понимала, что им не стоило поддаваться накалу страсти, а дать друг другу время немного подумать.
Ребенок. Что, если она забеременеет? Что, если к этому времени Трэвис решит, что насытился ее любовью?
Она заметила на подушке записку: «Пришлось отправиться в офис на встречу. Жду в офисе ровно в полдень. Я приглашаю тебя на обед. Живу надеждой. Люблю, целую. Твой муж».
Лили прижала записку к груди. Она смотрела на дуб, который виднелся из окна их спальни, и не могла поверить в то, как благосклонно Трэвис отнесся к церемонии бракосочетания. Будучи убежденным холостяком, как легко он начал говорить «люблю», «твой муж». Ей бы хотелось набраться смелости и спросить его о том, как он чувствует себя в новом статусе, но она слишком боялась нелицеприятного ответа.
А вдруг он рассмеется ей в лицо и скажет: «Попалась!», как будто это может прозвучать как удачная шутка?
Лили закрыла глаза. Ей надо прекратить доводить себя. Каждый день в ожидании какой-нибудь подлой выходки Трэвиса превратится для нее в пытку.
Часы на прикроватном столике показывали десять утра. Неужели так поздно? После душа она заметила, что у нее нет чистой одежды. Шкаф Трэвиса был открыт, и Лили начала рыться в нем под предлогом того, что ей надо подыскать что-нибудь подходящее, но на самом деле она лишь хотела увидеть его личные вещи. Она вдохнула аромат Трэвиса, которым были пропитаны костюмы от «Прада» и галстуки от Ральфа Лорена. Она зарылась лицом в его футболки, а затем потянула на себя ящики.
— Что я хочу найти? — вслух спросила она, ненавидя себя за то, что делает. — Труп? Свидетельство о браке с «мисс Америка»?
Перерыв все стопки белья и придя в ужас от собственной подозрительности, она наконец остановилась на накрахмаленной белой рубашке и свободных черных брюках, которые должны были ей подойти.
— О, только не будьте слишком тесными, — умоляюще произнесла она, облачаясь в наряд.
Они пришлись ей как раз впору. Когда Лили повернулась к зеркалу, она удивилась тому, что одежда Трэвиса сидит на ней идеально. Она выглядела сексапильно и элегантно. Лили завязала рубашку узлом на талии и приподняла воротник. Брюки были на пару дюймов длиннее положенного, но когда Лили надела свои красные босоножки на высоких каблуках, наряд стал выглядеть еще гармоничнее. Она подкрасила глаза и губы, — теперь образ был завершенным.
