— Когда ожидание стало нестерпимым, я велела привести лошадей к парадному крыльцу, — сказала Анна.
Сердце Кена сжалось от нехорошего предчувствия.
— Зачем?
С некоторым удивлением взглянув на него, Анна пояснила:
— Разумеется, чтобы, не тратя времени даром, мы могли сесть в седла и…
«Сесть в седла!», зазвенело в мозгу Кена. «Сесть в седла!»
—…нестись вскачь среди холмов, по…
— По лугам и полям, — нахмурился Кен. — Да-да, я понял. Луга и поля — это здорово. Равно как и холмы.
С нарастающим удивлением вглядевшись в его лицо, Анна заметила:
— Какой-то странный у тебя тон. Если бы я не знала, что ты обожаешь подобные прогулки не меньше меня, то предположила бы, что тебя не особенно радует перспектива прокатиться верхом. Неужели ты не хочешь проехаться со мной? — Ее голос дрогнул, губы обиженно надулись.
Дьявол! — промелькнуло в голове Кена. Что это с ней? Того и гляди расплачется… Боже правый, во что превратилась шоколадная принцесса после двух месяцев встреч с мужчиной!
— Как ты могла такое подумать, — усмехнулся он. — Конечно же я хочу прогуляться с тобой. — Только не на лошадях, добавил Кен про себя. Вслух произнести это было невозможно. Они с Анной еще не достигли той стадии доверительности, при которой можно пожаловаться на вскочивший на ягодице фурункул.
Блеснув глазами, Анна сбежала по ступеням с легкостью семнадцатилетней девушки и вплотную приблизилась к Кену.
— Замечательно! — Затем негромко добавила, опустив ресницы: — Ну… здравствуй еще раз.
Она приподняла лицо, явно ожидая поцелуя, — жест, которого Кен не мог не заметить. В последнее время она не раз проделывала этот фокус, очевидно надеясь тем самым ускорить процесс взаимного узнавания.
Однако Кен сознательно затягивал развитие романа. По его мнению, спешки здесь не требовалось. Да и романа как такового пока не было, вероятность его возникновения также оставалась туманной, в отличие от возможности жениться.
Разумеется, Кен понимал, что если станет мужем Анны, то рано или поздно между ними начнутся поцелуи — ведь без них зачатие ребенка, как правило, не обходится. Но он хотел максимально оттянуть этот момент. Ему требовалось время для того, чтобы привыкнуть к Анне.
Вот и сейчас Кен не спешил с поцелуем, на который, судя по всему, рассчитывала та. Вместо этого он легонько погладил ее по каштановым волосам.
— Здравствуй.
Ресницы Анны дрогнули. Она еще некоторое время постояла, будто ожидая продолжения, затем, видимо, поняла, что его не будет, потому что с ее губ слетел прерывистый вздох. Она подняла на Кена взгляд.
— Ах какой ты… терпеливый! Думаю, немного нашлось бы мужчин, способных устоять перед искушением. А ты ждешь, несмотря на то что мы уже два месяца… вместе.
— Перед искушением? — машинально повторил Кен.
Анна скромно потупилась.
— Да.
Несколько мгновений Кен недоуменно глядел на нее, пока вдруг не сообразил, что подразумевается под этим словом сама Анна. Вернее, искушение обладать ею.
Он едва не усмехнулся.
Ох какое самомнение! — проплыло в его голове. Очевидно, она считает себя неотразимой. И наверняка полагает, что оказывает мне честь, позволяя ухаживать за собой. Гм, так кто же из нас проявляет в отношении другого большее снисхождение?
И у кого из вас большее самомнение? — мгновенно подало голос его второе «я».
Не успел Кен оценить степень сарказма данного замечания, как Анна сказала, кивнув на лошадей:
— Ну что, поедем?
У Кена немедленно возникло знакомое саднящее ощущение в правой ягодице.
— Э-э… может, сначала угостишь меня чаем? — осторожно произнес он.
Удивление, отразившееся в глазах Анны, было достойно если не кисти художника, то объектива фотоаппарата уж точно. Так ты сюда приехал чай пить? — словно говорил ее взгляд.
— Тебе хочется чаю? — разочарованно протянула она.
Подобный тон кого угодно заставил бы устыдиться своего малодушия. А Кена — который отнюдь не был трусом — и подавно.
— Э-э… не то чтобы очень, — пробормотал он, лихорадочно пытаясь придумать достойный ответ. — Я сказал это просто так, на тот случай, если ты сама вдруг захочешь.
Страстный взгляд Анны подсказал ему, что если она чего-то и хочет, то отнюдь не чаю. Однако Кен не был готов к тому, чтобы дать ей желаемое.
— Ах нет, давай отложим чаепитие! — капризным тоном протянула Анна. — Сначала прогуляемся на лошадях. А уж потом…
Последние слова она произнесла так многозначительно, что только конченый идиот не понял бы их подспудного смысла. Раздраженно стиснув зубы, Кен притворился этим самым идиотом. Затем, подавив вздох, направился к лошадям. Ему еще предстояло помочь Анне забраться на кобылу Мисси. По мнению Кена, этот процесс был излишне интимным, потому что Анна всячески старалась напичкать его тем, что принято называть милыми шалостями.
Когда с упомянутой процедурой было покончено и Анна взгромоздилась на Мисси, Кен вскочил на жеребца, имя которого все время ускользало из его памяти. Зато он сразу вспомнил про фурункул, о котором успел на время забыть. Однако тот существовал по-прежнему и сразу дал о себе знать, как только Кен опустился в седло — мол, не расслабляйся, приятель, я здесь!
А ведь предстояли еще скачки по полям, по лугам. Судя по оживленному блеску в глазах Анны, их было не избежать.
Кен скрипнул зубами.
— Не сможешь прийти в офис? — удивленно произнес в телефонную трубку Алекс, буквально повторяя слова Кена.
— Да, папа. К сожалению, не смогу, — подтвердил тот.
— Но ведь сегодня отчет менеджеров всех отделов нашего молла… — В голосе Алекса ощущалась растерянность. Обычно подобные встречи с сотрудниками проводил Кен, а сам Алекс лишь присутствовал, внимательно слушая говоривших и лишь изредка вставляя словечко-другое, если считал необходимым. Он полагал, что у Кена лучше получается проведение такого рода мероприятий.
— Знаю, папа, — вздохнул Кен.
— И все равно не придешь?
— Я бы с радостью, но не могу.
Наступило молчание, в течение которого Алекс думал о том, что до сих пор Кен никогда не игнорировал своих обязанностей в их общем бизнесе. Затем у него в голове промелькнула тревожная мысль, и он спросил:
— Что-то случилось?
С губ Кена вновь слетел вздох. Он провел два тяжелых дня, потому что его состояние ухудшилось. Конные скачки с Анной пагубно сказались на развитии фурункула. Впрочем, если бы тот имел собственную точку зрения и к тому же обладал даром речи, то, наверное, сказал бы совершенно противоположное, потому что поминутное шлепанье о седло помогло ему разрастись вширь, набрать силу и окраситься в багровые тона.
