В детстве он часто приносил домой бездомных собак и кошек. И если бы снова оказался на том пожаре, то поступил бы точно так же, совершенно бескорыстно, не требуя положенного вознаграждения. Хотя он должен признать, что птенцы воробьев, выпадавшие из гнезд, намного безобиднее, чем ничего не помнящая о себе женщина. Он знает, что говорит, потому что начал спасать чужие жизни с восьми лет, после того как его мать погибла при выполнении служебных обязанностей. С тех пор он мало в чем изменился. По его мнению, нет ничего более достойного, чем оказание помощи страждущему. Именно это убеждение заставило его выбрать нелегкую профессию медбрата.
Кэйл вспомнил, как принес домой Пого, трехногую собачонку, которую он отнял у их соседа, старого пьяницы, жестоко избивавшего ее. Даже ветеринарный врач пришел в затруднение, когда надо было определить ее породу, — столько в ней было всего понамешано! Но Кэйла это не волновало: они с Пого оставались неразлучными до того дня, когда старый пес тихо умер на хозяйских руках. К тому времени Кэйл как раз окончил среднюю школу.
Если бы он следовал советам детского психолога, проводившего беседы с ним и его братьями, когда вскоре после смерти матери скоропостижно умер их отец, то он бы хорошенько подумал, прежде чем приглашать Мадж к себе домой. Но он поможет ей, несмотря на жар, в который его бросает от ее улыбки, несмотря на сладкое томление, возникавшее в груди, стоило ему заглянуть в ее загадочные глаза.
Кэйл перестал ходить из угла в угол, как только дверь ванной открылась и Мадж вернулась в стерильную больничную палату. Он встал как вкопанный, затаив дыхание и не слыша биения собственного сердца.
Он был не в силах отвести взгляд от темно-синих джинсов, плотно облегавших ее ноги и бедра.
Она подошла к шкафчику и наклонилась, чтобы выдвинуть ящик и забрать из него вещи… Ее округлые формы со спины выглядели еще более обольстительно, и у него снова перехватило дыхание.
— Я мигом, — сказала она, перекладывая свои личные вещи из ящика в белый пластиковый пакет, выдававшийся всем больным.
Он был так ошеломлен, что утратил дар речи и только кивнул головой. Он не мог оторваться от ее топика из тонкого батиста, облегавшего ее пышную грудь и подчеркивавшего линию ее тонкой талии. Он с трудом подавил желание запустить руку под топик и прикоснуться к ее коже…
Вот это да! Кэйл Перри понял, что попал в беду.
И зовут эту беду Мадж.
Мадж сидела на переднем сиденье рядом с Кэйлом, который вел свой красный пикап вдоль Океанского бульвара, и с любопытством осматривалась по сторонам. Понимая, что шанс что-нибудь вспомнить равен практически нулю, она тем не менее всматривалась в проносящиеся мимо дома, уличные таблички, магазины и рекламные щиты.
— Ничего знакомого, — сказала она Кэйлу, когда тот остановился на светофоре.
Он обернулся к ней и, положив свою большую руку на ее маленькую ручку, слегка сжал ее. Ей показалось, будто ее ударило током высокого напряжения.
— Вы ожидали, что произойдет чудо? — спросил он, и в его голосе слышалась лишь озабоченность, и ничего больше.
А жаль!
— Всегда надеешься на лучшее, — грустно ответила Мадж и, высвободив свою руку, поправила выбившуюся прядь волос. Она сомневалась, что до несчастного случая на пожаре был некто, кто ласкал и обнимал ее. В ее теперешнем положении она должна быть осторожной и предусмотрительной, чтобы не создавать себе новые проблемы из-за своей обостренной чувственности. Не стоит допускать Кэйла близко к сердцу только потому, что он привлекательнее любого другого мужчины и от одного его взгляда у нее перехватывает дыхание и все плывет перед глазами.
Зажегся зеленый свет, и Кэйл вновь сосредоточил все свое внимание на дороге.
— Вам не следует чрезмерно напрягать память.
Придет время, и она сама вернется, — мягко проговорил он.
Девушка вздохнула.
— Знаю. — Она могла не соглашаться с этим, но Кэйл был прав, повторив то, что постоянно твердили ей доктора последние несколько дней. Еще ей не нравилось, что он читает ее мысли. Интересное замечание, усмехнулась она, поскольку теперь в ее голове слишком много чистых страниц.
Не надо грустить, сказала она себе. В конце концов, после выписки из больницы она будет жить в доме Кэйла, а не в сумасшедшем доме.
— Даже не знаю, как мне вас благодарить за все, что вы для меня сделали, — неожиданно выпалила она, находясь под впечатлением от своих невеселых мыслей. — Ума не приложу, чем отплатить за вашу доброту.
В то мгновение, когда Мадж поняла, что Кэйл может истолковать ее слова как намек, он снова взглянул на нее. Нет, ей не показалось, это не игра ее воображения — его взгляд был красноречивее любых слов. А может, ее воспаленное воображение не способно точно воспринимать окружающую действительность? В горле у нее пересохло. Она ясно чувствовала каждой клеточкой своего тела эти магические изменения, происходившие с ней в присутствии Кэйла! Или и это плод ее больного воображения? Не может быть! Кэйл, как и положено настоящему мужчине, смотрит на нее с явной заинтересованностью! И только увидев его открытую улыбку и смеющиеся глаза, она окончательно поверила, что это не игра ее воображения! И стоило ей это понять, как ее сердце радостно забилось.
— Не стоит благодарности, — негромко произнес он, глядя на дорогу. — Если бы вы смогли готовить, то я был бы вам очень признателен. Сколько я ни пытался приготовить себе сам, каждый раз получалось нечто несъедобное.
— Мне кажется, у меня получится, — ответила она, лукаво улыбнувшись.
Хотя Кэйл был весьма настойчив, уговаривая ее переехать к нему, Мадж смущало, что она так бесцеремонно вторгается в чужую жизнь и, безусловно, причинит ему массу хлопот. Согласившись на его искреннее предложение, Мадж оставила за собой право приходить и уходить, когда ей вздумается. Она надеялась, что, гуляя по городу, сможет что-нибудь выяснить о себе и своей жизни до злополучного пожара. А главное, она будет свободна, а это что-нибудь да значит!
Между тем Кэйл свернул влево от Океанского бульвара в жилой район, который был расположен совсем недалеко от берега Тихого океана. Наконец Кэйл сбавил скорость и остановился у гаража на две машины, дверь которого была выкрашена в грязно-бирюзовый цвет.
Чуть повыше стоял дом более приятного для глаза серо-голубого цвета, однако отделка и железобетонная лестница, ведущая наверх к дому, была такого же сомнительного цвета, что и дверь гаража.
— Я еще не закончил, — сказал Кэйл, кивнув в сторону дома.
