меня от жизни Сони. Понятно. Я ждала, даже ужин приготовила. Последние две недели я сняла с себя эту обязанность. Возможно, муж начал догадываться о чем-то, но не шел на контакт и избегал щекотливых вопросов. Говорил завал в больнице: уходил рано, приходил поздно, ко мне интимно не прикасался. Я к нему даже случайно и невинно. Не могу. Не хочу. Исчезли утренние поцелуи, улыбки, слова любви. Мои, естественно. Руслан давно жил по принципу «я тоже».
Услышав поворот ключа, сглотнула и вышла встречать в коридор. Руки дрожали, в глазах слезы. Первая встреча с дочерью. Мы ведь больше месяца не виделись. Все, абсолютно все изменилось.
— Мама! — она, не разуваясь, бросилась на меня. Я едва сдержала слезы. Как же боялась, что увижу отчуждение и безразличие. Что услышу убийственное — ты мне не мать.
Я бросила короткий взгляд на мужа. Он смотрел на нас с неясным выражением лица.
— Кушать хочешь?
— Хочу, — Соня за талию меня обняла и попыталась сжать максимально крепко. — А что ты приготовила?
— Твои любимые крылышки в меду.
— Ура! — Соня начала танцевать. Очень смешно. Дома она была обворожительной кривлякой и баловницей. А в коллективе или с авторитетными взрослыми — учитель и тренер — очень серьезная и послушная.
— У бабули крылышки вкусные, но не такие как твои.
— Иди, мой руки.
На мужа я не смотрела, молча накрывала на стол. Это наш последний семейный ужин. Руслан стоял в дверях, опершись плечом о косяк, следил за каждым моим движением. Это слегка нервировало.
— Ты в уличной одежде будешь есть? — прямо на него посмотрела.
— Нет, — качнул головой, но с места не сдвинулся. — Оль… — вот оно. Руслан готов.
— Потом, — хрипло выдавила. Не при дочери. Не знаю, понял ли, что я все знаю, но ушел.
Мы ужинали в странной обстановке. Я слушала Соню. Не пыталась подловить ее или вывести на разговор об Алисе. Но пару раз она замолкала и смотрела на отца. Ясно, промывка мозга была. Руслан молча ел. На меня смотрел. Только на меня.
— Мам, можно мультик?
— Давай так: сначала туалетные дела, потом купаться, ну а там уже и мультик, идет?
Соня убежала наверх. У нас два санузла, но она предпочитала тот, что с ванной. Я убирала со стола, ставила посуду в мойку. Иногда смотрела на мужа. Он не уходил в гостиную, рядом был, но сейчас что-то раздраженно писал в телефоне.
Дочка вернулась чистенькой и распаренной. Мы включили телевизор в гостиной и смотрели в месте мультик. Ее голова лежала у меня на коленях. Я перебирать густые темные волосы. Как у Алисы. Сейчас видно, что она больше в маму. Гены Руслана тоже заметны: глаза, скулы и мимика, но в основном Алиса.
— Да ты зеваешь! — покачала головой. — Пошли.
— Уложите меня вместе? — попросила «вареная» Соня.
Мы втроем поднялись в детскую. Она залезла на второй ярус кровати. Дочь спала наверху, а любимые мягкие игрушки внизу.
— Спокойной ночи, мамочка, — обняла меня. — Спокойной ночи, папочка, — и отца.
Я медленно спускалась вниз, апатично размышляя, позволит ли Руслан нам с Соней видится? Или захочет устранить меня целиком и полностью? Это логично, если хочет, чтобы дочь привыкла к биологической матери. Жестоко, но логично.
— Соня вернулась, — села напротив, — теперь уж найди смелость и расскажи, как решил заменить одну маму на другую.
Руслан резко вскинул голову и впился в меня тяжелым взглядом. Не испуганным, не бегающим или стыдливым. Ледяная сталь, не теплее.
— Старую жену на новую. Или… — нарочито демонстративно задумалась. — Новую на старую. Каламбур какой-то!
— Ты знаешь?
— Знаю.
— Оля, что ты знаешь? — хмурился Руслан.
— А тебе мало?! — округлила глаза. Странно, но мне совсем не хотелось плакать. Я стремилась сделать больно. Себе и ему. Себе, когда спокойно обсуждала его предательство. Мужу — равнодушием и насмешливостью. — Хочешь больше узнать? Окей. Я знаю, что ты отвез Соню в Подольск, чтобы легче было возить ее на встречи к бывшей. Ну и от меня подальше, да.
— Нет, — твердо ответил. Врет. Именно да!
— Знаю, что вы гуляли каждую неделю: парки, кино, домино.
Лицо Руслана темнело с каждым словом.
— Знаю, что не стеснялся целовать ее на глазах всего Ильинского сквера. Знаю, что врал мне про дежурства и ехал к ней. Лиса… — произнесла, глядя прямо в глаза. — Это ведь Алиса, да?
— Да, — только и сказал. Даже не пытался оправдаться. Наверное, если бы начал рыдать и каяться, я бы удивилась. Руслан Игоревич Гордеев не из тех, кто плачет и стонет. — Оля, я не пытался заменить тебя, я просто хотел познакомить их. Соня не знает, что ты ей не родная, но Алиса ее мама, она в своем праве.
— Мама, которая не интересовалась дочерью шесть лет? Серьезно? Это она-то в праве?!
— Алиса одумалась, — ровно парировал. — Скажи, ты следила за мной?
Я горько иронично хмыкнула и откинулась на спинку стула.
— Нет. Случайно увидела, ну а потом да. Хотела понять, как далеко ты зайдешь в своем вранье.
— Я не знал, как сказать, Оль. Прости. Это все очень сложно. Алиса — мать Сони и моя жена, — сказал и осекся. Опечатка по Фрейду.
— Жена?! — неожиданно сорвалась на крик. — А я кто? Я разве не твоя жена?!
— Не придирайся к словам, — холодно отчеканил. — Алиса бывшая жена.
И будущая. Это на лице написано.
— Что у вас было?
Я хотела услышать. Стремилась провернуть нож в ране, чтобы с болью и кровью вытекла вся любовь к этому мужчине. Руслан молчал, но глаза сказали правду.
— Ты спал с ней? — спросила прямее некуда.
— Да, — сквозь зубы.
— Понравилось? — боже, дай мне выдержки!
— Да, — резал без ножа своей правдой. жилами, мясом и костями отрывал от себя.
Я не сдержалась и дала ему пощечину. Руслан никак не отреагировал, только смотрел стальным тяжелым взглядом.
— Ладно, — выдохнула, смиряя пульс, беря под контроль разорванное сердце. Там отныне одни ошметки. — На развод падала сегодня. Через госуслуги. Тебе придет уведомление. Думаю, ты согласен со мной, что для нас это логичный итог.
— Разве я сказал, что хочу развода? — неожиданно выдал.
— Разве похоже, что меня интересуют твои желания? — вздернула бровь.
— Соня любит тебя, поэтому я…
Я рассмеялась. Каков подлец! Хочет и рыбку съесть, и меня продолжать использовать!
— Русь, ты серьезно? — покачала головой. — Ты меня еще няней оставь при своей новой-старой зазнобе.
— Не говори глупостей, — сурово нахмурился. — Я бы так не поступил. Дочь для меня важнее, чем…
— Любовь к женщине? — закончила за него. — Ты готов жить со мной, а ее любить в
