Застигнутая врасплох девушка сильно смутилась, потом все же ответила:
– Извини, пожалуйста, но до меня доходили некоторые слухи… про твоего мужа…
– Что он был бандитом? – просто спросила Евгения.
– Ну… да.
– Так он действительно был бандитом. Только это совершенно неважно.
Яна сделала недоуменное лицо, и Евгения тихо рассмеялась.
– Неважно, какой был человек раньше, с другими людьми. Важно, какой он с тобой. И какая ты рядом с этим человеком, – постаралась объяснить Ольховская. – Понимаешь?
– Нет, – призналась Яна.
– Ну, вот смотри. – Евгения даже приподнялась в постели, для этого приставив подушку вертикально к спинке кровати. – У Луны есть темная сторона, так?
– Кажется, да…
– Но ведь с Земли ее не видно, верно? И если ты Земля, то, значит, тебе все равно, какая там другая сторона у Луны, так?
Яна растерянно покачала головой.
– Все-таки люди – это не планеты. И рано или поздно…
– Да, – перебила ее Евгения. – Скорее рано, чем поздно, у людей эта темная сторона светлеет.
«Бред какой-то», – подумала Яна.
– И как ты пережила это… ну, когда его не стало?
– Это было непросто, – не сразу ответила Евгения. – Но все же мне было куда легче это пережить, чем потерю сестры. К тому времени у меня был «Свет», появились другие люди, кроме мужа, которые разделяли мои цели и поддерживали меня. А переезд в Эмск и новые дела вообще не оставили времени на переживания. И теперь я вспоминаю о Сереже… даже не с грустью. Теперь я просто радуюсь, что он, хоть и недолго, был в моей жизни.
Яна помолчала, осмысляя услышанное.
– Так вы любили друг друга? – решилась уточнить она.
– Конечно. Очень любили. Мы смотрели не друг на друга, а в одном направлении, и стремились к одному и тому же.
– И этого было достаточно? – удивилась Яна.
– А что еще нужно? Любовь – это ровное и спокойное чувство. Страсть… она очень быстро проходит, в отличие от отношений, когда люди имеют общие дела и цели. Разве нет?
Девушки обменялись непонимающими взглядами.
– Я думаю, что это очень здорово… для дел и для целей. Но только при чем здесь любовь? – сказала Яна. – Не хочу плохо говорить о твоем браке, но я с самого детства видела, как прекрасна семья, где супруги любят друг друга по-настоящему.
– Ну и как же это, по-твоему, любить по-настоящему?
Яна молчала. Это были ее самые заветные мысли, и не очень хотелось об этом говорить, даже Евгении. Особенно Евгении. Девушка предчувствовала, что чем сильнее откроется, тем более уязвимой станет в будущем. И тем труднее ей будет довести до конца свое задание. Но Ольховская терпеливо ждала, и Яна, собравшись, все же ответила:
– Любить по-настоящему… Когда любишь – это делает прекрасным каждый твой день. Когда ты видишь улыбку любимого человека и понимаешь, что он тоже рад тебя видеть, и сразу улыбаешься в ответ. Когда мечтаешь увидеть его детские фотографии. Когда вы понимаете друг друга без слов. Когда думаешь, как жаль, что вы не встретились раньше. Когда от мысли, что вы могли бы никогда не познакомиться, сходишь с ума. Когда вам снятся одинаковые сны. Когда ты держишь его ладонь в своей и ощущаешь полное доверие и абсолютную близость… Когда…
У Яны перехватило дыхание, и она не смогла продолжить. Евгения помолчала, очевидно, обдумывая услышанное, а потом произнесла:
– Это здорово, всё, что ты сказала… Но тебе не кажется, что это скорее влюбленность? Ведь это состояние не может длиться долго?
– У моих родителей так было всегда, – возразила Яна.
– Все-таки я не до конца понимаю. Мне кажется, гораздо больше счастья можно испытать, когда вместе идешь и добиваешься какой-то цели… И осознаешь, что вы делаете что-то полезное, – Евгения развела руками и беспомощно улыбнулась.
«Просто ты дочь своих родителей. Анализ, синтез, системный подход и никаких эмоций», – подумала Яна, но тут же устыдилась своих мыслей. Кто она была такая, чтобы осуждать Евгению? В отличие от босса, ей повезло вырасти в семье любящих друг друга людей. Но в итоге… Не хотелось даже думать, что получилось в итоге. И говорить больше тоже не хотелось.
– У нас ведь не запланировано на завтра благотворительное мероприятие? – вкрадчиво спросила она, придвигаясь ближе к Евгении.
– Ты мой помощник, вот ты и скажи, – улыбнулась та в ответ.
– Насколько я помню, в календаре встреч пусто, и это меня очень радует…
– Это почему же? – довольно усмехнулась Ольховская и немного сползла с подушки.
– Хм… если ты спрашиваешь, то, может, нам тогда просто пожелать друг другу спокойной ночи?
Яна чуть отстранилась, но Евгения тут же притянула ее назад.
– Я думаю, позже, – ее губы осторожно поцеловали распухшие губы девушки. – Значительно позже, – добавила она, целуя ее за ухом. – И я тоже рада, что завтра не придется рано вставать…
– Яна, Яна, смотри! У меня получается!
Девушка обернулась и как раз успела подхватить падающего с велосипеда светлоголового мальчишку. Посмотрела в напуганные синие глаза, поцеловала, прижала к себе.
– Да, у тебя уже почти все получилось. Только будь осторожнее.
Подержав немного на руках, Яна отпустила его на землю, но велосипед на сегодня оказался забыт, потому что из окна дома, во дворе которого они гуляли, донесся такой родной голос:
– Костик! До-мой! Пирожки-и-и!
Яна с улыбкой кивнула, увидев умоляющий детский взгляд. Велосипед полагалось поставить в гараж, но, учитывая, что пирожки могут остыть, она готова была прогуляться туда и одна.
– Ты у меня самая лучшая! Я оставлю тебе самый большой пирог!
– Иди уже!
С легкой улыбкой девушка наблюдала за убегающей к дому маленькой фигуркой в синих шортах. Яна продолжала улыбаться, когда подобрала велосипед, и, придерживая его за руль, медленно направилась к гаражу. И улыбка все еще сохранялась на лице, когда она проснулась и обнаружила себя в незнакомой комнате без окон, освещаемой лишь микроскопическим ночником. Рука Ольховской по-хозяйски обнимала ее поверх покрывала; во сне Евгения сползла со свой подушки и своей щекой касалась плеча девушки.
Очень осторожно, чтобы не разбудить, Яна освободилась из ее объятий, встала с кровати и начала одеваться, собирая вещи с пола. Евгения беспокойно зашевелилась во сне, ее волосы разметались, а рука заскользила вверх по покрывалу. Девушка подошла, чтобы переложить свободную подушку под ее бок. Этого оказалось вполне достаточно: Ольховская доверчиво обхватила подушку, как до этого обнимала девушку, и успокоенно вдохнула. Яна стояла, не в силах отвести взгляд от спящей Евгении, и боролась с собой. Одна ее часть приказывала немедленно убегать из дома, а другая умоляла вернуться в постель к темноволосой красавице. «Яна», – неожиданно сквозь сон пробормотала Евгения и еще крепче прижала к себе аналог, наполненный синтетическим волокном.
