Девушка отошла от кровати и поспешно оделась, стараясь больше не смотреть на Евгению. Она понятия не имела, как выберется из дома и потом без автомобиля покинет поселок, но точно знала, что не сможет остаться здесь до утра. Не сможет больше смотреть в эти зеленые глаза и лгать, кто она есть. Не сможет видеть в них нежность, но уверять себя, что все, что происходит между ней и Евгенией, это всего лишь, хоть и не совсем обычная, но старая как мир история между боссом и секретаршей.
Лифт, холл первого этажа, не запертая, как ни странно, входная дверь… Яна бегом преодолела расстояние до ворот и заметила сбоку чугунную калитку, закрытую на обычную щеколду. «Стоит ли жить в бункере, если любой может с легкостью проникнуть в эту крепость? – скептически покачала Яна головой, закрывая за собой калитку. – Стоит ли никому не доверять, чтобы выйти замуж за бандита? Стоит ли так тщательно подбирать персонал, чтобы взять в помощники, да еще и вступить в связь со шпионом, подосланным к ней убийцей мужа? Эх, Евгения, Евгения, как ты наивна», – вслух сказала Яна последнюю фразу, выходя к шлагбауму, закрывающему въезд в поселок.
Охрана, видимо, находилась внутри домика, и девушка беспрепятственно обошла шлагбаум и очутилась на трассе, не имея понятия, в каком направлении идти дальше. На ее счастье, через минуту из поселка выехало пустое такси, и Яна отправилась на нем домой.
«Как все это странно… Костик… и мамин голос. Как хорошо, что они мне приснились… впервые за столько лет», – думала Яна, делая вид, что внимательно слушает рассказы таксиста о нравах современной золотой молодежи Эмска.
Очень скоро девушка оказалась у своего подъезда. Она вошла в квартиру и сильно удивилась, заметив полоски света, пробивающиеся через контур двери комнаты в прихожую. «Когда я заезжала переодеваться перед банкетом, было еще не темно, так зачем, интересно, я включила освещение?» – подумала Яна и прошла в спальню.
Кресло оказалось на непривычном месте – у окна, и развернуто в другую сторону от двери. Яна замерла в дверях, заметив, что оно кем-то занято. «Витек!», – облегченно выдохнула она, когда знакомая русая голова показалась из-за спинки.
– Долго гуляешь, хозяйка, – заметил Витек. – И не отвечаешь на звонки…
Девушка достала из сумки телефон. Да, пять пропущенных вызовов – это многовато.
– Что-то случилось? – спросила она с тревогой.
Витек неопределенно пожал плечами.
– Шеф хочет тебя видеть. Срочно. Сам все тебе расскажет. А что случилось со старым телефоном?
– Представляешь, выходила из машины и уронила на бордюр. Сказали, что не подлежит восстановлению. Пришлось купить новый, – безразлично отозвалась Яна, прекрасно понимая, что он не поверит ей.
«Не могла же я продолжать ходить с маячком, как корова с колокольчиком?», – подумала девушка.
– Поехали, время не ждет, – сказал Витек, резко вставая с кресла.
Город спал. Спали, зашторив глаза окон, дома, спали безлюдные проспекты и улицы, лишь полусонные светофоры беспокойно бредили всполохами желтого, и сама ночь, укрывшись плотным одеялом облаков, спала так крепко, что робкий августовский рассвет никак не решался ее разбудить.
Яна старалась не отставать от Витька, на удивление быстро продвигавшегося в кромешной тьме: в частном секторе, куда они подъехали, напрочь отсутствовало уличное освещение. Витек посторонился, пропуская спутницу в калитку одного из дворов. Вход в дом был расположен как-то странно – за углом. Яна непроизвольно зажмурилась, когда Витек закрыл за ними дверь и включил в помещении свет. Мужчина сразу оставил ее, а Яна, понемногу привыкнув к яркому свету, как раз успела осмотреть небольшую, без окон, прихожую с невысоким деревянным потолком и грубоватой, словно самодельной, мебелью, прежде чем одна из дверей распахнулась и в комнату стремительно вошел Егор.
Его высокая фигура заставила тесную прихожую словно еще сильнее уменьшиться в размерах, и в сознании девушки сам по себе зазвучал голос отца, комментирующего картину Сурикова: «Художник намеренно изобразил ссыльного Меньшикова сидящим в комнате с неправдоподобно низким потолком: так противопоставляется масштаб личности и внешние обстоятельства, в которых оказался опальный фаворит…»
– Да что с тобой такое? Ты меня слушаешь или нет? – очевидно, сердясь на не вполне осмысленное выражение ее лица, сказал между тем Егор.
Яна несколько раз моргнула, делая над собой усилие.
– Да, я тебя слушаю, – девушка кивнула, пытаясь побороть усталость.
– Так вот, не знаю, что ты там натворила, но на этот раз «световская» служба безопасности проверяет тебя настолько досконально, что многие факты твоей биографии невозможно скрывать дальше. Оставаться в «Свете» тебе больше нельзя.
– Проверяют меня? Но… что ты имеешь в виду? – Яна почувствовала, что сонливость замещается настороженностью и, скажем так, удивлением. – Надо всё бросить, вот так, сейчас?
– Да. У нас есть еще пара дней, может, чуть больше. На работе тебе делать больше нечего. Слишком рискованно.
– Но то место… Я же пока так и не узнала, где оно, – с возрастающим недоумением возразила Яна, припоминая его последние инструкции.
– Думаю, я решу эту проблему. Большая часть паззла собрана, – усмехнулся Егор, но сразу снова стал серьезным и, почти вплотную приблизившись к девушке, продолжил говорить, сильно понизив голос. – Очень скоро они будут в курсе, кто ты, Яна, в курсе твоих былых подвигов. Но полагаю, Ольховской это будет уже малоинтересно. В эти два-три дня мы полностью закончим нашу операцию. Я передам результат заказчику. – Хозяин помолчал, чтобы дать Яне осознать сказанное. – Уже очень скоро ты станешь небывало богатой женщиной. И свободной.
Яна перевела дыхание и прислонилась к запертой двери. События развивались гораздо быстрее, чем она ожидала.
Наконец-то рассвело. Витек ехал медленно. Яна смотрела вперед, но совершенно не замечала дорогу.
«Я больше никогда их не увижу», – пыталась осознать она, и «световцы» необыкновенно ярко представали в ее памяти, такими, какими запомнились на отдыхе: Панин с гитарой в дурацком полосатом свитере, Николай Петрович с неизменной банкой варенья, добродушно балагурящий Липатов, разгневанная Юля как земное воплощение богини возмездии, на рафте, с веслом наперевес… Потом ее подхватывали новые, такие свежие воспоминания: разметавшиеся на подушке темные волосы, сияющие изумрудные глаза – Евгения, доверчиво принимающая ее ласки, Евгения, целующая ее – даже когда они засыпали, совсем обессиленные, друг у друга в объятиях, Евгения, шепчущая во сне ее имя… Имя продажной твари, о чем ей будет сообщено уже очень скоро.
