– Это всегда так бывает? – спросила Виктория.
– Не знаю, – отозвался он. – Я никогда не бывал с той, которой хотел угодить. Я всегда думал только о себе.
– Значит, ты сейчас обо мне не думал?
– Думал, но не так, как мне хотелось бы. Я так долго страдал по тебе, что не мог себя сдерживать. Прости меня.
– Ты хочешь сказать, что все может быть лучше?
– Да.
Виктория на миг замолкла.
– Не уверена, что смогу это вынести.
– Я знаю, тебе было больно, но в следующий раз боли не будет.
– Я не это имела в виду. Я имела в виду, что не выдержу, если это будет лучше. Я думала, что умру от блаженства.
Тринити поцеловал ее.
– Для меня тоже это было лучше, чем раньше.
– Лучше, чем со всеми другими женщинами?
– Ты помнишь ночь, когда я массировал тебе мышцы? – спросил Тринити.
Виктория кивнула.
– Я тогда обнаружил, что быть около тебя, касаться тебя, что-то для тебя делать для меня лучше всего, что я испытывал до сих пор.
Виктории хотелось плакать от счастья.
– Тебе не понять, каково это – пять лет гадать, почему твой муж так и не коснулся тебя. Почему Бак настаивал, что любит меня, но так и не попытался меня поцеловать. Почему ты хотел меня, но с облегчением позволил Бену путешествовать с нами. Я так боялась, что со мной что-то неладно.
А Тринити вдруг страшно испугался.
– А ты не использовала меня лишь для того, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке?
Виктория посмотрела на него недоуменно, а потом понимающе, рассмеялась.
– Если ты хочешь сказать, что теперь, когда я знаю, что со мной все в порядке, я тебя брошу, то мой ответ, безусловно, отрицательный. Я намерена заставить тебя жениться на мне и защищать от всех рыжебородых этого мира до конца жизни.
Тринити посерьезнел.
– Ты хоть понимаешь, что у меня больше врагов, чем у тебя? Семьи некоторых людей, которых я помог арестовать, будут рады моей смерти.
– Тогда мне придется защищать тебя, – улыбнулась Виктория. – Но сначала ты должен пообещать, что будешь меня любить.
– Я буду любить тебя до конца моей жизни. Никогда не думал, что смогу любить кого-нибудь так, как тебя.
Глаза Виктории наполнились слезами.
– Думаю, что мне тебя просить не о чем. Просто люби меня так сильно, как только сможешь, и больше мне ничего не надо.
И во время этого долгого поиска он обнаружил, что, несмотря на весь свой любовный опыт, до сих пор ничего не знал о любви.
Опершись на ограду кораля, Виктория наблюдала, как разминает ноги Дьябло. С момента отъезда Тринити она все время проводила с этим конем, разговаривала с ним, кормила его, чистила... лишь бы забыть о Тринити.
Они еще раз отдались своей страсти, когда проснулись, и ее тело до сих пор блаженно покалывало от удовлетворения. Она была счастливой женщиной и больше не волновалась, что никто не хочет ее любить.
Она старалась не припоминать слишком много деталей. Они заставляли ее краснеть, особенно то, как она умоляла его заняться с ней любовью. Она ничего не знала о том, как поступают другие женщины, но ей было известно, что мужчины предпочитают быть лидерами. А Тринити, казалось, не обращал на это внимания. На ее просьбы он откликался с бурной энергией. И удовлетворял ее.
Чем больше она его узнавала, тем большее удовлетворение испытывала. Недостатки, которые раньше ее тревожили, теперь она приписывала его решимости хорошо исполнить Неприятную работу, предпринятую с самыми достойными и похвальными намерениями.
И этого было вполне достаточно, чтобы Виктория простила ему то, во что он ее втравил. Но все закончится, едва он вернется с Чоком Джиллетом. Возможно, им никогда не узнать, кто именно убил Джеба, но по крайней мере она сможет доказать, что не убивала.
Виктория была настолько уверена в успехе поиска Тринити, что даже не рассматривала возможность того, что Чока Джиллета нет в живых. Хотя должна же быть причина, по которой его никто не видел после той ночи.
Может, он видел убийцу. Или кто-то заплатил ему, чтобы он скрылся. Получалось, что он уехал, так как боялся убийцы, или убийца решил, что оставить Чока в живых слишком рискованно.
Виктория была уверена, что Тринити добьется успеха во всех своих предприятиях, но и ему будет не под силу вызвать Чока из могилы. А без его свидетельства она навсегда останется преступницей, приговоренной к повешению и ждущей исполнения приговора.
Даже если Тринити не позволит приговору свершиться, она все равно вечно будет беглянкой. Ей придется вернуться к тому образу жизни, который она вела в Аризоне, до конца жизни оглядываясь через плечо.
Виктория сомневалась, что сможет это выдержать, особенно после того, как представила себе дальнейшую жизнь с Тринити.
Она вспомнила, как считала жизнь тяжким грузом и желала, чтобы она как-то закончилась. А теперь не представляла ничего прекраснее, чем провести ее с Тринити, родить ему детей, делить с ним счастье и успехи и утешать, когда ему будет плохо. Все, чего она хотела от жизни, было связано с этим человеком.
– Он очень похож на тебя, – сообщила она Дьябло, когда тот осторожными шагами приблизился к забору, чтобы взять сахар из ее руки. – Ты бесишься, потому что кто-то причинил тебе боль, и решительно настроен выместить это на каждом. Он злится на себя и не может себя простить. Вы оба должны понять, что это что-то, на что вы никак не могли повлиять. Ничего не могли сделать, чтобы это предотвратить. Вам нужно теперь позабыть об этом, чтобы не испортить остаток вашей жизни.
– Вы всегда разговариваете с лошадьми, мэм? – спросил Уорд. Виктория не слышала, как он подошел. Он принес уздечку и седло, о которых она попросила.
– Часто животным легче сказать кое-что, чем людям.
– Почти всегда легче. Если вы говорите о Тринити.
– Вы когда-нибудь пытались что-то ему растолковать?
– Все время. Я говорил, что не надо ему возвращаться в Техас. Я говорил, что не надо покупать это ранчо. Я говорил, что надо избавиться от этого коня.
– Неудивительно, что он вас не слушал, – кивнула Виктория. – Вы даете ужасные советы.
– Я должен был догадаться, что вам они не понравятся.
– Почему?
– Вы согласились вернуться в Техас, зная, что Блейзер хочет вас повесить.
Виктория невольно рассмеялась:
– Действительно, это звучит безумно. Но хотя это и правильный поступок, особого выбора у меня не было.
– И еще вы считаете, что этого дьявола можно приручить лаской. На мой взгляд, это чистое безумие.
– Посмотрим. Вы поможете мне его оседлать?
– Нет, если вы собираетесь на нем ехать. Тринити свернет мне шею.
