– Но ты никогда не считала, что это сделала она.
– Знаю, но пока судья был убежден, что убийца она, было совершенно не важно, что я говорю. А теперь все изменится.
– Не понимаю. Если она сможет доказать, что не делала этого, ты должна быть только рада.
– Если она не убивала, глупенький и наивный мальчишка, это значит, что убил кто-то другой.
– Ну и что?
– А то, что от смерти Джеба больше всего выигрываем я и ты. У нас самый серьезный мотив. И даже если они не найдут никаких улик, судья не сможет не задуматься. Он может даже решить развестись со мной. Этого я допустить не могу.
– Но у нас же есть алиби.
– Мы могли нанять кого-нибудь еще.
– Но мы не убивали Джеба.
– Кажется, и Виктория этого не делала, но ее все равно приговорили.
– Ты хочешь сказать, что нас могут приговорить без всяких доказательств?
– Именно это я и хочу сказать.
– Так что было бы хорошего, если бы мы привезли Викторию сюда?
– Если она не расскажет свою историю, все останется как есть.
– Но зачем ей молчать?
– Я и не думаю, что она промолчит. Зачем иначе она покинула Аризону?
– Тогда что ты собираешься сделать?
– Мы должны устроить так, чтобы это не могло случиться.
– Но ты же не имеешь в виду...
– Именно это я и имею в виду.
Это была жалкая гостиница в паршивеньком городишке. Впрочем, Тринити другого и не ожидал.
Жара была удушающей. Она нависла над городком гигантским куполом, притягивая солнечные лучи, отражая малейший ветерок с реки и превращая в пар ничтожные капли дождя, осмеливающиеся упасть. У коновязи стоял конь, слишком обессилевший от жары, чтобы отогнать мух, жужжавших у его головы. Тощий пес дремал в тени полусломанной скамейки.
Тринити такие местечки ненавидел, но он и не собирался здесь долго задерживаться. Он приехал отыскать Чока Джиллета.
В гостинице у регистрационной стойки никого не было. В ответ на пинок пыльным сапогом по стойке появилась на редкость некрасивая женщина с растрепанными седыми волосами в выцветшем платье.
– Я разыскиваю Чока Джиллета, – произнес Тринити. – Мне сказали, что вы знаете, где его найти.
– Может, и знаю. А что я буду с этого иметь?
Глаза ее оживились от хитрости и алчности.
– Доллар.
– За доллар я и с дьяволом говорить не стану.
– А как насчет десяти долларов?
– Он очень сильно вам нужен?
– Достаточно, чтобы заплатить за информацию о нем. – Она протянула костлявую руку за деньгами. – Но недостаточно, чтобы заплатить больше пяти долларов до и пяти долларов после.
Она смерила его ненавидящим взглядом:
– Откуда мне знать, что вы вернетесь?
– А откуда мне знать, что вы знаете, где он находится?
– Это все знают. Он живет здесь много лет.
~ В таком случае я спрошу кого-нибудь подешевле. Женщина выскочила из-за стойки, чтобы помешать ему покинуть гостиницу.
– Давай мне пятерку, и я все тебе расскажу, – Тринити передал ей купюру, которую она тщательно осмотрела. – Обещаешь, что отдашь мне остальное, прежде чем уедешь из города?
– Если расскажешь еще, нет ли у него запасного пути отхода.
Старуха подозрительно посмотрела на него и захихикала.
– А ты хитрый. Он живет в доме как раз за пределами города. Вообще-то это хижина, но он требует, чтобы ее называли домом. Спиной она упирается в высохший ручей, сплошь заросший ивами и мескитом. Если он видит, что спереди к дому приближается кто-то, кому он не доверяет, он прыгает в этот ручей и через минуту оказывается на холмах. Там же сзади он держит коня.
Тринити отдал вторую купюру.
– Что-нибудь еще мне следует знать?
– Его хижина напичкана оружием. Когда он одевается, сует револьвер в рукав. И еще держит в сапоге нож.
– Откуда ты все это знаешь?
– Он очень любит женское общество. Как раз сейчас у него Дора.
Тринити шагнул поближе к женщине и сказал тихо и решительно:
– Если ты солгала мне хоть в едином слове, я вернусь за своими деньгами. И тогда сожгу эту кучу мусора вместе с тобой.
Тринити расслабился в тени хлопкового дерева на краю ивовой кущи. Неподалеку низенький пестрый пони жевал овес из открытого мешка. Рядом стояла бочка, наполненная на треть тепловатой водой. Чок не скупился на предосторожности.
Как и Тринити. Он отпустил подпругу седла, так что оно едва держалось на спине пони. И стреножил его. Если Чок решит податься в бега, ему придется делать это пешком. Он посмотрел на часы. Через пару минут Бен должен был подойти к переднему входу в дом. Скоро его охота закончится.
Вся эта история заняла больше времени, чем рассчитывал Тринити. Когда он явился в Увальде, его там ждало сообщение от Бена, приглашавшее его приехать в Санта-Лусинду. Это потребовало еще одного дня езды. Он собирался пуститься в обратный путь уже сегодня вечером, но пройдет еще два дня, прежде чем он доберется до «Демон-Ди».
Звук шагов заставил Тринити вскочить на ноги. Бен играл роль техасского шерифа, надев принадлежащую Тринити бляху помощника. Он ожидал, что Чок появится у сухого ручья через тридцать секунд после того, как Бен постучит в дверь. Чок проделал этот путь за двадцать.
– Я подрезал подпругу, – объявил Тринити, когда Чок вместе с седлом свалился кучей на песок. – И еще я его стреножил.
– Кто ты, черт побери, такой? – возмутился Чок.
Это был очень некрасивый мужчина, на два дюйма ниже ростом, чем Тринити, располневший, небритый и давно не мывшийся. Он смотрел на Тринити с испугом и какой-то полубезумной отвагой, отвагой человека, которому в жизни везло и который поэтому не верит, что с ним может случиться что-нибудь очень плохое. На нем были только штаны и сапоги. По крайней мере револьвер ему спрятать было негде.
– Меня зовут Тринити Смит. Я приехал забрать тебя обратно в Бандеру, чтобы ты мог свидетельствовать, что Виктория Блейзер не убивала своего мужа.
Чок рванулся прочь, но Тринити его перехватил. Мышцы Чока давно заплыли жиром, так что Тринити не составило труда его скрутить.
– Ты сошел с ума, – задыхаясь, выговорил Чок, когда Тринити поднял его с песка. – Меня убьют, если я снова приближусь к этому месту.
– Я гарантирую тебе безопасность. И я позабочусь, чтобы ты потом смог уехать куда захочешь.
– Ты не сможешь гарантировать мне защиту от дьявола.
– Ты знаешь, кто убил Джеба?
– Нет. Но я знаю человека, который нанял убийцу.
– Скажи мне его имя. Или я выбью его из тебя.
– Я его не знаю. Я видел его только дважды. Но если б и знал... ты можешь избить меня до полусмерти, я все равно бы его не назвал.
