— Интересно, с чего ты это взяла? — Его улыбка стала еще шире, обнажая белоснежные крепкие зубы.
— Потому что это так и есть. Вы очень хотели пригласить меня сегодня на свидание и пригласили, но можно узнать почему?
— Мне нечем было заняться. — К удивлению Джулии, его ответ прозвучал смущенно. — И потом, ни одна женщина на свете не смеет так обращаться с Мануэлем Кортезом. — Он так сильно сдавил ей руку, что ее пальцы чуть не затрещали.
— Вы имеете в виду субботний вечер? — Она поморщилась от боли, однако ничего не сказала. — Что такого я сделала? Не выношу дурной тон, вот и все.
— Многое из того, что я делаю, считают дурным тоном. Неужели такой пустяк повлияет на твое отношение ко мне?
— Уверена, вам ни капельки не интересно, что я скажу. Зачем я буду отвечать, напрасно сотрясать воздух? — Высвободив руку, девушка важно вошла в фойе.
Оставив пальто в раздевалке, они направились в обеденный зал, где их встретил услужливый метрдотель. Объяснив, что столик освободится через несколько минут, он попросил их подождать в баре.
Бар был великолепен. Стилизованные под старину разноцветные лампы освещали деревянные стулья и резные столики. В камине, потрескивая, горели дрова.
Не спрашивая, что она хочет, Мануэль заказал напитки, а девушка, пододвинув один из стульев к огню, по-домашнему грела руки. Она чувствовала себя неловко, остро осознавая, что ее наряд не соответствует окружающей обстановке.
— Мне стоило переодеться. Это рабочий костюм.
— А мне он нравится. Ты позвонила маме?
— Да, в раздевалке есть телефон. Я сказала, что встретила школьную подругу, с которой мы долго не виделись. Попросила передать это Полу. — Она сокрушенно вздохнула. — Не люблю я обманывать людей, а родителей — в особенности.
— Тогда почему ты не сказала правду? Или тебе стыдно признаться, что встречаешься со мной?
— Конечно нет. Честно говоря, папа обожает вашу музыку. Особенно когда вы играете на гитаре. У него много ваших пластинок.
— Да?
Он явно заскучал, и Джулия замолчала. О чем она думала раньше? Неужели надеялась, что будет ему интересна? Зачем он вообще ее пригласил? Джулия распалялась все больше и больше. Хорошенькое дело, отнять у нее вечер только затем, чтобы потешить самолюбие. Другой причины она не находила.
В баре было пустынно. Только двое мужчин играли в карты в другом конце зала. Мануэль поднялся и пересел поближе:
— О чем задумалась, красавица? Скучаешь?
Его близость смущала девушку.
— Не… нет, конечно, — заикаясь, промямлила она. — Это огонь так действует на меня, вот и все.
— Ведь ты боишься чего-то, правда?
— Почему я должна бояться? — гордо вскинув голову, спросила Джулия.
Темные брови мужчины игриво поползли вверх, и девушка заметила, что его роскошные густые ресницы куда длиннее ее собственных.
— Ты наверняка думаешь, что у меня недобрые намерения. Не беспокойся, ничего подобного.
Джулия заметила, что тает при звуке его протяжного мелодичного голоса, но она тут же напряглась, резко выпрямив спину, и быстро глотнула из стакана.
— Господи, что это? — едва выдохнула она, опуская стакан на стойку бара.
— Это коктейль по моему собственному рецепту. Что, не нравится?
— Это какая-то огненная вода! — Девушка кипела от возмущения.
Его глаза потемнели.
— Вполне подходяще для человека… в ком течет индейская кровь. — На Джулию словно повеяло холодом. — Извини, пойду посмотрю, готов ли столик.
Девушка в недоумении проводила его взглядом. Что такого она сказала? Она не догадывалась о его происхождении, впрочем, это не преступление. По крайней мере, теперь она знает, как его остудить. Странно, но Джулия чувствовала, что вот-вот расплачется, собственное утешение казалось ей совсем не убедительным.
Вскоре Мануэль вернулся и вновь стал изысканно вежливым и обходительным, и она засомневалась, не послышался ли ей лед в его голосе.
Обед был восхитительным, как он и обещал. Джулия любила хорошую кухню и, ощутив вдруг гнетущую пустоту в желудке, жадно набросилась на еду. К каждому блюду подавали свое вино, а к кофе их ждал бокал той пламенной, обжигающей жидкости, которую они незадолго до этого пили в баре.
Со времени их приезда посетителей значительно прибавилось, и, к своему удивлению, девушка заметила, что Мануэль старательно избегает встречаться глазами с людьми, которые с радостью его узнавали.
После обеда, куря и попивая кофе, Джулия возобновила разговор:
— Спасибо за чудесный вечер. Я не жалею, что пошла.
— Странно, но я тоже.
— Почему же странно? — недоумевала она.
— Знаешь, я боялся, что ты из тех особ, которые капризничают в еде, говорят, что следят за фигурой, и привередливо ковыряются в тарелке. Скажи мне как женщина, у вас так принято?
— Мне, пожалуй, повезло — ем, что хочу. А мисс Арривера капризничает?
Тень раздражения пробежала по его лицу, и, пожав широкими плечами, он сухо ответил:
— Долорес следит за фигурой по всем известным причинам. Она танцовщица, и от этого зависит ее работа.
Джулия сконфуженно молчала, а Мануэль распалялся все больше и больше:
— Как ты смеешь обсуждать мои отношения с Долорес с подружками по работе? Ты всегда рассказываешь друзьям о том, что с тобой происходит? Думаю, о сегодняшнем вечере ты им тоже поведаешь, да еще и приукрасишь, чтобы усилить впечатление.
Девушка покраснела:
— Не думаю, что вообще упомяну об этом.
Внезапно она почувствовала себя крошечной и беззащитной. Как ей хотелось объяснить мотивы своего поведения! Говорить о нем, чтобы избавиться от ноющей боли, которую ей причиняет сознание того, что он встречается с Долорес Арривера!
— Признаюсь честно, такого ответа я не ожидал. — Мужчина с интересом смотрел на нее. — Джулия Кеннеди, ты меня заинтриговала.
— Да? Почему? — Ей показалось, что мир переворачивается у нее под ногами.
— Может быть, потому, что никогда не знаешь, что у тебя на уме. Или может быть… — Он не продолжил. — Ты закончила? Нам пора идти.
— Но… но еще так рано! — Джулия взглянула на часы, они показывали начало девятого.
— Знаю, но не забывай, что я сам зарабатываю себе на жизнь. В десять тридцать у меня выступление в кабаре «Свита».
Сердце девушки остановилось. Она и представить себе не могла, что, пригласив ее на свидание, он затем в середине вечера уйдет. Ужин и вправду был ранним, однако она надеялась на продолжение. Зло и обида заполняли душу. Как он посмел так своевольно обращаться с нею! Пол не позвонил бы раньше половины восьмого, да и вечеринка у его друга Патрика намечалась только на девять. Она вполне успела бы без лишних объяснений и ненужной лжи!
