Его слова были так близки к правде, что девушка не смогла сдержать улыбку.
Вечер прошел бесцветно, и Джулия рано вернулась домой. Когда она уже ложилась спать, мать тихо вошла в се комнату и закрыла дверь.
— Джулия, милая, что с тобой происходит?
Девушка, словно ошпаренная, вскочила со стула.
В одной нейлоновой коротенькой ночной сорочке ей можно было дать не больше шестнадцати. Мать озабоченно глядела на нее, напряженно скрестив на груди руки, и Джулия нахмурилась.
— Что со мной происходит? — неумело разыгрывая удивление, переспросила она. — Абсолютно ничего.
— Доченька, материнское сердце не обманешь. Я вижу, ты что-то скрываешь. С тех пор, как вернулась вчера вечером, ты сама не своя. Что эта так называемая Селина Чалмерсон тебе наговорила?
— Мы… — Джулия беспомощно прикусила губу. — Мы говорили о школе и…
Мать резко прервала ее:
— Джулия! Скажи мне правду, эта Селина вообще существует? Ты ужинала с мужчиной?
— Да, мама.
Девушка не могла лгать, глядя матери прямо в глаза. Она взглянула на расческу с перламутровой ручкой, которую до сих пор держала в руке, затем вновь на мать.
— Мама, прости меня. Я боялась, что вы с отцом не поймете, если сказать вам правду. Я знаю, как вы хотите, чтобы я… чтобы мы с Полом… — Ее голос дрожал.
Миссис Кеннеди глубоко вздохнула:
— Доченька, милая, ты же знаешь, мы с папой желаем тебе только счастья. Конечно, мы любим Пола, но разве это значит, что ты должна выходить за него? Господи, иногда ты говоришь такие странные вещи, ты пугаешь меня. Мы хотим, чтобы ты вышла замуж за того, кого любишь.
— Вот именно, вышла замуж. — Джулия беспокойно ходила по комнате. — А что, если человек, с которым я вчера ужинала, и не думает жениться, что тогда?
Женщина не на шутку забеспокоилась:
— Почему? Он женат?
— Нет, он… — Девушка задумчиво провела расческой по волосам. — Я точно не знаю.
— Джулия! — В голосе матери звучал упрек. — Кто он? Мы его знаем?
— Да, но… Мама, пожалуйста, не спрашивай ни о чем. Я сама все расскажу… потом.
Миссис Кеннеди всерьез заволновалась. Дочь никогда не лгала ей и не держала от родителей секретов. Женщина горько вздохнула. Нелегко мириться с тем, что твоя маленькая девочка взрослеет, что у нее теперь своя тайная жизнь и она больше не нуждается в родительских советах.
Джулия чувствовала себя не лучше. Особенно оттого, что понимала: Мануэль Кортез — опытный обольститель, с ним шутки плохи. Все поклонники Джулии, а их у нее было немало, не могли сравниться с ним в искушенности. Знала ли она, какую опасную игру затеяла?
Пожелав дочери спокойной ночи, мать вышла, и Джулия проворно скользнула в постель. Уже в полудреме она услышала телефонный звонок, вызывавший отца к больному, но усталость брала свое, и девушка крепко заснула, забыв во сне все свои тревоги.
Когда на следующий день за завтраком Джулия сказала, что не вернется к ужину, миссис Кеннеди не произнесла ни слова, лишь подозрительно взглянула на дочь. Девушка была рада такой проницательности. Мистер Кеннеди, сидевший с ними за столом, даже не поднял головы, пропустив эпизод мимо ушей. Какое счастье, что она может полностью доверять матери и та ничего не скажет отцу без ее согласия!
В это утро Джулия одевалась с особой тщательностью. Для предстоящего свидания она выбрала новый кримпленовый костюм-двойку прелестного оранжево-розового цвета. Двойная нитка жемчуга и бежевое пальто с черными перламутровыми пуговицами дополняли и без того очаровательный ансамбль: короткую прямую юбку и двубортный пиджак, украшенный фестонами. Даже отец, подвозя дочь на работу, не смог удержаться от комплимента:
— Это все ради Пола? Вот счастливчик!
— Нет, не ради него. Пол работает сегодня вечером. Я встречаюсь с друзьями.
Мистер Кеннеди не видел в этом ничего необычного. Джулия всегда пользовалась успехом и часто ходила с друзьями на вечеринки. Кроме того, по средам она обычно навещала Саманту.
На работе ее наряд также не остался незамеченным. И как Джулия ни уверяла подруг, что идет к Саманте, Донна и Мэрилин только загадочно улыбались, перешептываясь за ее спиной. Слава Богу, день оказался напряженным. Миссис Фатерстоун, как всегда в таких случаях, свирепствовала, словно разгневанный языческий бог, и девушки не решались много болтать.
Наступил вечер, и Джулия вышла на улицу, мысленно представляя себе будущую встречу. Дойдя до перекрестка, девушка остановилась. Какой ужас! Ни Кортеза, ни его сногсшибательного автомобиля! Сердце вдруг отчаянно забилось в груди, земля поплыла перед глазами. Он не мог так жестоко подшутить над ней! Неужели таким образом отплатил за дерзость?
Прощаясь, мимо пробежали подруги, а Джулия вес стояла на месте, нервно теребя сумочку. Она ненавидела ждать! Ненавидела мужчин, бесстыдно рассматривающих ее! Прошло пятнадцать минут, а Кортез так и не появился. Девушка зло ругала себя за доверчивость. Она должна понять, что он не намерен встречаться с ней снова. Решительно развернувшись, она быстро пошла обратно к Оксфорд-стрит. В глазах подозрительно щипало. «Сейчас я сяду в автобус и отправлюсь к Саманте. Там, по крайней мере, мне всегда рады. Все лучше, чем возвращаться домой», — отрешенно думала Джулия, в то же время остро осознавая, что больше всего на свете хочет побыть одна.
Толпа на Оксфорд-стрит не редела. Засунув руки в карманы и то и дело наталкиваясь на прохожих, девушка понуро брела к остановке. Неожиданно сквозь шум людского потока она услышала знакомый голос:
— Джулия, Джулия, подожди!
Энергично работая локтями, Мануэль Кортез проталкивался к ней сквозь толпу. Волосы растрепались, полы дорогого мохерового пальто развевались на ветру, но даже в таком виде он был привлекательным как никогда. Джулии хотелось броситься ему на шею и зарыдать. Самообладание покидало ее, а сердце бешено рвалось из груди.
— Привет, — застенчиво улыбнулся он. — Знаю, ты злишься. Извини. Эти ужасные лондонские пробки! Мне пришлось припарковаться где-то на окраине. Ненавижу Лондон!
Джулия молчала.
— Ты же не думаешь, что я мог не прийти?
— Все возможно, — серьезно ответила девушка, не в силах кривить душой.
— Как видишь, я здесь. Поужинаем у меня дома, если ты не против?
— Я… я не знаю. — Руки девушки внезапно похолодели.
Однако Мануэль не обращал ни малейшего внимания на ее слабые протесты, впрочем, как и на людей вокруг. Певца узнавали. Повсюду в толпе их встречали восхищенные взгляды и возгласы удивления, но Мануэль, казалось, не замечал и их. Точно заправский моряк, он лавировал среди людей, как среди рифов, а Джулия, словно неповоротливая баржа, тащилась за ним. «Он вовсе не тщеславный, когда дело не касается работы», — бессвязно подумала она.
