Она была такая холодная, несмотря на его сильный жар. Ему хватило сил произнести всего одно слово, а после он снова исчез.
Это слово… Оно не было особенным, оно было из мира людей, из моего мира, в котором я родилась и выросла. Но оно было для него необычным, особенным и почему-то важным.
Он мог сказать что-то другое, но он сказал именно это, и я очень долго не могла пошевелиться, услышав это слово от него. То слово было моим именем.
─ А что такого особенного в именах? Это ведь просто имя, и все.
– Не просто имя, а нечто фантастическое, ответственное. Назвать чье-то имя ─ привязать себя к этому человеку особой, ни на что не похожей связью. Но имя можно произнести по-разному, и оно по-разному будет звучать и связывать назвавшего человека неодинаковой связью. – Он всегда смеялся над моими подобными вопросами.
─ А если однажды ты назовешь по имени меня? Что, тоже привяжешься, как и говоришь? – с недоверием спрашивала я.
─ Когда я назову тебя по имени, я никогда не смогу тебя оставить одну.
Он назвал это имя, и, как и обещал когда-то в далеком детстве, остался рядом со мной, став ответственным за меня. Это был очень важный, серьезный и тонкий шаг навстречу вечности, о которой он восторженно говорил.
С того дня он был со мной даже во снах. Стоило мне посмотреть в зеркало, как он был даже там. Он был везде, и я была этому несказанно рада, и словами мне было сложно описать эту странную радость.
Он рассказывал мне новые истории, собранные им с нашего мира. Это были новые, странные, но интересные истории, которые до глубины души меня трогали. Он умел наблюдать, умел слушать и умел говорить так, что никто не смог бы оторваться от его слов. У него был простой человеческий голос, но в нем была сила, тайна, которой было мало в голосе человека.
Иногда рядом с ним я боялась сказать что-то сама, потому что мой голос на его фоне казался жалким писком, недостойным и таким низменным. Но ему нравилось, когда я разговаривала с ним о чем-то угодно.
Он мог слушать меня вечность, не прерывая ни вопросами, ни поправками, которые он мог сделать в любую секунду. Он не хотел этого делать, он никогда не смог бы так легковерно и жестоко оборвать мой рассказ. Это удивляло меня все больше и больше, и я постепенно начала понимать, что он никогда не сможет остаться один.
– Линда, так ты еще не придумала для меня имя? Я думал об этом очень долго.
Тогда я лишь пожала плечами, и в голове проплыла целая сотня ранее подобранных мною имен, но ни одно из них не было для него подходящим. И тогда, оказавшись в таком беззащитном положении, я решила, как отныне буду его называть.
─ Если я назову тебя лордом, это будет считаться? Я никак не могу найти имя, которое могло бы тебе подойти. Но я бы хотела называть тебя именно так. – Мои щеки бессовестно залились краской.
Помню, как он улыбнулся в тот момент, как его глаза засверкали. Он был потрясен моими словами, но очень скоро смог вернуться в прежнее свое состояние.
─ Тогда, если только ты будешь называть меня «мой лорд».
– Конечно, именно так и буду называть тебя. ─ Мне было странно слышать это от него, хоть и очень приятно осознавать, что он искренне разделяет мои чувства.
Он улыбнулся еще шире, и я увидела его белоснежные крепкие зубы, имеющие удивительную, едва заостренную форму.
– Линда, если однажды я бы спросил тебя, захотела ли бы ты остаться со мной навечно, до тех пор, пока я могу быть для тебя лордом, ты бы отправилась со мной на другой конец реальности? ─ Этот вопрос тревожил его, видимо, очень давно, но задать его он смог мне лишь сейчас, похоже, полностью довершись мне, как ребенок.
– На другой конец реальности? Это и есть то место, куда ты всегда хотел забрать меня?
─ Да, это чудесное место, в котором возможно все, что пожелаешь ты.
– И лишь потому, что там будешь ты? Все мои желания не имеют цены, если ты считаешь, что обязан их выполнять.
─ Но разве люди не любят, когда их желания сбываются? Я многое слышал об этих радостях, когда путешествовал. У вас очень много надежд, несбыточных желаний. Мне грустно от этого, так позволь мне хотя бы осуществить твои.
– Я буду несчастна, если ты постоянно будешь угождать мне. Не хочу, чтобы ты был обязан мне этим.
Он долго смотрел на меня, ничего не говоря, словно обдумывая что-то очень важное, что-то, что он никак не мог понять. Я догадывалась, чем это было, но сказать ему об этом было не так просто.
Он думает, он очень много думает, практически всегда, когда не говорит со мной, и я уверена, что могу угадать его мысли, терзающие нечеловеческий разум.
Мой лорд, что ты называл любовью? Это сложно объяснить, но, думаю, когда-нибудь ты это поймешь, не ошибешься, сделаешь правильный выбор.
Глава 5
С того дня, когда я согласилась отправиться вместе с ним в другой, далекий от реальности людей, мир, все изменилось в моей жизни.
Он создал для нас мир, в котором я была по-настоящему счастлива. Это был идеальный, теплый, солнечный мир, в котором цветут красивейшие, ароматные цветы, зеленеют просторные луга, спят молчаливые леса, а где-то в высоте голубого, чистого неба порхают невесомые птицы.
В этом мире никогда не шел дождь, который я не любила, не было холода и зимы, от которых я держалась подальше. А наш маленький домик, стоявший у большого, раскидистого дуба, хранил тепло и уют, которого мне никогда не хватало в привычном мире.
Деревянный двухэтажный домик, вмещающий в себя небольшую кухоньку, на которой было собрано множество различных трав, корешков, совсем небольшую гостиную с красивым мягким ковром, всегда горящим камином, скромную ванную комнату, ванна в которой была сделана из самого настоящего дерева, от которого исходил приятный масляной аромат, две уютные комнатки, размещенные на втором этаже и миловидную библиотеку, в которой было собрано множество разнообразных книг.
Он создал этот мир для меня, угадал с каждой деталью, с каждым камушком и облачком, но что-то было все же не так, как должно было быть в волшебной сказке, и я не могла понять, что же пошло не по той волшебной дороге.
Утром я собирала травы и заваривала ароматный чай, который еще никогда не был таким вкусным, как здесь. Мой лорд тоже любил чай и никогда не отказывался от него. Он говорил, что ничего нет на свете более замечательного, долгожданного, как заваренный
