Стартовая цена составляла десять долларов. Ее решила купить молодая женщина с тремя детьми — возможно, клюнула на дешевую няню. К ней присоединились два парня в поношенных костюмах, по виду студенты колледжа. Каждый раз, набавляя цену, они хохотали и подталкивали друг друга локтями. Вот не было печали… Эти типы могут заставить вымыть все общежитие, а потом потребовать множества дополнительных услуг.
Женщина держалась до семидесяти пяти долларов, но тут в борьбу вступил один из местных лавочников. Наверняка хочет, чтобы я провела у него полную инвентаризацию, мрачно подумала Патти.
Тут ей пригодился опыт, накопленный во время выступлений в шоу. Пока ставки росли, Патт умудрялась улыбаться.
Студенты вывернули карманы и подняли цену до ста двадцати долларов. Аукционист посмотрел на лавочника, но тот покачал головой.
— Сто двадцать долларов — раз! — Молоток поднялся. — Сто двадцать долларов — два…
— Сто двадцать пять!
Патти не видела, откуда донесся голос, определенно принадлежавший мужчине. Она пытаясь разглядеть покупателя в толпе, но люди быстро менялись местами, готовясь поторговаться за слесаря-водопроводчика.
Ошеломленная Патти уставилась в землю. Неужели ее действительно продали совершенно незнакомому человеку? А вдруг он прикажет ей сделать что-нибудь… ну… предосудительное?
И тут у стола кассира она увидела Алекса. Он заполнял чек.
Невероятно, но факт. Алекс единственный человек в Ситрес-Гроуве, с которым Патти не хотелось иметь ничего общего, «приобрел» ее на весь уик-энд!
Значит, голос в толпе был его голос. Тот самый низкий, мужественный баритон, который она обязательно узнала бы, если бы сознание не скрыло от нее правду. Бежать некуда. Она его рабыня.
Ну-ну, успокойся, твердил Патти внутренний голос. Это же только игра. Ты продала лишь свои услуги, а в этом нет ничего плохого. Как бы там ни было, он слишком благороден, чтобы воспользоваться твоим положением.
И все же, следя за рукой, уверенно заполнявшей листок бумаги, она не могла справиться с дрожью страха и ожидания.
Грин покосился в сторону, и Патти поняла, что он прекрасно знает о ее присутствии. Казалось, ему хватило одного взгляда, чтобы рассмотреть ее с головы до ног от сережек в виде розовых бутонов до цвета колготок.
— Ради Бога, зачем вы это сделали? — спросила она, слыша в собственном голосе предательскую хрипотцу.
— Не мог же я позволить этим похотливым студентам купить вас, правда? — ответил Грин вопросом на вопрос.
— У меня такое чувство, что вы куда опаснее их, — простонала Патти.
Алекс взял ее за руку и увел от кассы.
— Как вы можете сомневаться в моих благородных намерениях? Я только хотел помочь Центру.
— Значит, на самом деле вы не собирались воспользоваться моими услугами?
Алекс засмеялся.
— Ну нет, до такого благородства мне далеко!
Он подвел девушку к одному из буфетов.
— Похоже, эти горячие сосиски переварены. Что вы скажете, если мы отправимся куда-нибудь перекусить?
В голове немного прояснилось, и Патти кое-что вспомнила.
— Мы не можем воспользоваться этим уик-эндом. То есть это будет не совсем справедливо половина субботы уже прошла. Надо будет перенести его на другой раз. — Патти испытала облегчение — она добилась отсрочки исполнения приговора.
— Не так уж часто мужчине удается купить девушку своей мечты. — Слова были шутливыми, но глаза Алекса не смеялись. — Вы не можете заставить меня так долго ждать.
Его рука легко касалась талии Патти, его дыхание грело ее щеку. Его губы совсем близко… Девушку не держали ноги.
— Может быть, мы… начнем завтра утром, а второй день перенесем на следующий уик-энд? — Этого перерыва как раз хватит, чтобы подлечиться в местном кардиологическом центре, мрачно подумала она.
— Звучит заманчиво. — Лицо Грина маячило всего лишь в нескольких дюймах. — Но мое предложение остается в силе: я угощу вас ленчем.
— Честно говоря, я… я собиралась поесть вместе с друзьями… — Патти была не мастер придумывать удачные отговорки, а когда лгала, этого не видел только слепой.
— Я нашел выход.
— Какой?
— Метнем монету. Если выиграю я, мы уезжаем, если выиграете вы, я плачу за ваш ленч и вы сможете съесть его с друзьями. — Он достал монету в пять центов. — Орел или решка?
— Орел, — сказала Патти.
Грин метнул.
— Решка.
— А можно посмотреть, как вы это делаете — подозрительно спросила она.
— Увы. — Он продел руку Патти в свою. — Обычно мне везет. Я играю редко, но всегда остаюсь в выигрыше.
— Могли бы научить и меня… — пробормотала девушка, пока Алекс вел ее к новенькому красному «мустангу».
— А где припарковались вы? — Он обвел глазами стоянку. Наверно, Грин ожидал, что она ездит на каком-нибудь «фольксвагене», расписанном всякими лозунгами и картинками в стиле поп-арт.
— Нигде. Я пришла пешком — призналась Патти.
— Вы живете где-то поблизости?
— Естественно.
— Вы правы. Глупый вопрос — Он открыл переднюю дверцу и даже подождал, пока она села. Что за джентльмен! Джентльмен-пират.
Патти предпочла бы, чтобы ей оказывали поменьше внимания. Какая-то часть ее души продолжала тосковать по элегантным ресторанам, дорогой одежде и изысканным манерам. Нет, немного роскоши — это не порок, думала девушка, но не могла не связывать обеспеченную жизнь с болезненным стремлением родителей к статус-кво и соблюдению приличий,
Как бы там ни было, а хороший ленч ей не помешает. Она даже помечтала о креветках в горчичном соусе или огромной порции салата с крабами.
Через несколько минут иллюзии Патти разбились вдребезги, когда они остановились у витрины ресторана, где подавали жареных цыплят, и Алекс сделал заказ.
— Да горячим сосискам до местного меню далеко… — саркастически бросила она.
— Я собирался пригласить вас в более изысканное место, но не был уверен, что вам там понравится, — парировал Алекс.
— Я поклонница изысков, — ответила Патти с претензией на иронию.
— Например?
— Например, обожаю черную икру с ореховым маслом.
— Я имел в виду не еду.
Продавщица вручила им две коробки с жареными цыплятами.
— Вы собираетесь есть в машине? — спросила Патти. — Как ни странно, не люблю жирных пятен на платьях.
— Может, хотите переодеться?
— И пятен на джинсах не люблю тоже.
Алекс засмеялся.
— Кажется, я слегка перегнул палку. Позвольте вас успокоить. Дальнейшая программа такая: «а» — заезжаем к вам домой, и вы переодеваетесь; «б» — устраиваем пикник. День чудесный, и было бы глупо не воспользоваться им.
