Тейлор смотрела на него с удивлением. Этот покалеченный человек заботится о ней. Как-то не совпадает с тем, что она думала о Джоше раньше. А может, он всегда был таким чувствительным, а она просто не замечала? Или ее подводит бдительность? Как бы то ни было, Тейлор была рада, когда Джош закрыл глаза, не увидев слез, блестевших на ее ресницах.
Она на цыпочках вышла из палаты и спустилась вниз, чтобы забрать сумки. Они были не тяжелыми, поэтому Тейлор решила пройтись пешком. Легкий теплый ветер немного взбодрил ее.
Она вошла в свою маленькую квартирку и поставила сумки на пол, не зная, что делать дальше. И тут Тейлор вспомнила о чем-то важном. Она прошла в комнату, открыла сумку и достала две тетради, завернутые в ткань. Тейлор прижала их к груди, и слезы полились из ее глаз. Сев на диван, она дала волю чувствам. Никто не видит, и больше уже не нужно быть храброй.
Тейлор убрала тетради в ящик шкафа, зная, что пройдет еще некоторое время, прежде чем она будет готова прочесть эти драгоценные страницы. Каждое слово. Тогда она будет знать, чего так боялась мама.
Джон Филипс медленно поднялся на чердак.
Вот эта старая, так любимая всеми скамейка, вот скатерть, которую Анджела любовно вышивала, когда была беременна Тейлор. Так много хороших воспоминаний.
Но были и плохие времена. Та рана причиняла невыносимую боль, и казалось, что она никогда не исчезнет. Но, слава богу, их брак выжил, и в доме снова воцарились мир и любовь.
Смертельно усталый, он достал ящик из-под скамейки, вспоминая тот день, когда впервые обнаружил дневники Анджелы и решил не рассказывать ей. Сейчас он наконец сможет уничтожить единственное свидетельство о том ужасном времени в их жизни. Он открыл крышку и застыл на месте, обнаружив, что ящик пуст. Он уже давно сюда не заглядывал. Может, Анджела сама уничтожила их. Конечно, дети не могли их видеть. А если…
Ему казалось, что он слышит стук собственного сердца. Нет, это невозможно. Они бы что-нибудь сказали, что-то изменилось бы в их отношениях. Он бы прочел немой вопрос в их глазах.
Он задвинул ящик на место и пошел вниз, успокаивая себя, что тайна не будет раскрыта.
Через пару недель шрамы и синяки на лице и руках Джоша исчезли. И хотя ноги по-прежнему оставались бесчувственными, оптимистичная улыбка не сходила с его лица.
Тейлор наблюдала, как он упражнялся, подтягиваясь на перекладине над кроватью. Он уже давно сменил больничные халаты на свои футболки, которые обтягивали его крепкое, закаленное работой тело.
К счастью, плечо быстро зажило — постоянные упражнения делали свое дело. И сильно отвлекали. Да, она восхищалась его упорством, хотя и другие пациенты были упорны. Но от их упражнений она никогда не чувствовала слабость в коленях.
— Ну, когда меня выпишут? — спросил Джош.
— Это не мне решать, — ответила Тейлор, заставив себя успокоиться и смотреть ему в глаза. Раньше она думала, что накачанное, красивое тело означает полное отсутствие мозгов. Оказывается, во всем, что касается Джоша Мэлоуна, она была всегда не права.
— Я уже могу сам вставать и садиться в инвалидное кресло. Тебе не кажется, что со всем остальным я спокойно справлюсь один и дома?
Шейн и Дженни вошли в палату прежде, чем Тейлор успела ответить, дав ей возможность привести в порядок мысли. Если Джоша выпишут, готова ли она переехать на ранчо и быть рядом с ним день за днем?
Шейн похлопал Джоша по плечу.
— Снова из-за тебя у кого-то проблемы, братишка?
— Из-за меня? — Сначала он казался обиженным, потом улыбнулся. — Я просто хочу выбраться отсюда и начать ходить, вот и все.
Дженни чмокнула его в щеку.
— Начнешь. И очень скоро. — Она погладила растущий животик. — Неужели нам придется ждать вечность? Помнишь, что ты обещал, Джошуа?
Тейлор наблюдала за шутливым семейным разговором, стоя у изголовья кровати, и думала о Майкле и отце. Она скучала по ним как никогда и завидовала этому веселью Мэлоунов.
Джош склонил голову и нахмурился.
— Что я обещал?
— Ты сам знаешь. Все надежды на тебя, если эти крохи вздумают появиться внезапно. Кто же еще доставит нас в больницу на самолете?
Шейн прижал жену к себе.
— Я бы попробовал. Думаю, получилось бы не намного хуже, чем у Джоша.
— Очень смешно, — сказал Джош, но на лице его не было веселости, он о чем-то напряженно думал.
Может, теперь он побоится летать, мелькнуло в голове Тейлор. Она бы наверняка боялась.
Шейн положил руку ему на плечо.
— Ну, выше нос. С каких это пор ты такой серьезный? — Джош посмотрел на свои ноги и перевел взгляд на Шейна. Тот в нерешительности топтался на месте, потом продолжил: — Вчера звонили по поводу нового самолета. Он скоро будет готов.
Тейлор внимательно следила за Джошем. Он ничего не ответил. Дженни дернула Шейна за руку.
— Пойдем, не то мы можем опоздать. — Она поцеловала Джоша на прощание и отошла.
Шейн в нерешительности стоял у кровати. В глазах Дженни Тейлор видела немой вопрос. Ей показалось, что она прочла вызов: окажешься ли ты рядом, когда это будет ему нужно больше всего? Насколько это для тебя важно?
— Увидимся, — сказала Дженни, обращаясь к Джошу, но все еще не сводя глаз с Тейлор. Та сделала вид, что не замечает этого, пролистывая карту Джоша.
И все же позже, идя домой, она сама задавала себе этот главный вопрос: действительно ли это важно для нее? Перед уходом она сказала Максу, что переедет на ранчо — временно, конечно, — и он, похоже, был рад. На ранчо, окруженная людьми, она будет не так сильно страдать, как в пустой квартире, совсем одна. С тяжелым сердцем Тейлор поднималась по лестнице, охваченная каким-то новым предчувствием. Пришло время начать читать мамины дневники.
«Сегодня был мой первый рабочий день с тех пор, как родилась Тейлор. И сколько же чувств я испытала! Оставляя мою бесценную крошку с няней, я словно вырывала сердце из груди. Мое сердце переполнялось чувством вины, когда я смотрела в эти грустные голубые глазенки. Мне так хотелось взять ее на руки, забрать домой. Но я не сделала этого и чувствую себя такой эгоисткой.
Почему я не могу быть как другие матери — проводить со своими детьми все дни и быть счастливой? Я люблю быть с Тейлор, но скучаю по своей работе в компании серьезных взрослых.
Когда я вернулась в больницу, все были рады видеть меня. Над дверью нашего отделения висел плакат «С возвращением. Добро пожаловать».
Я дважды звонила няне, чтобы убедиться, что с Тейлор все в порядке, и была рада услышать, что она быстро привыкает к новой обстановке и уже нашла немало друзей.
